— Ты уже и здесь успела! — рассмеялся Юань Тин-фа. — Я думаю, что если однажды выдастся дело, в которое ты не сможешь сунуть носа, то ты этого не переживешь.
Дин Чунь-сю сердито поджала губы.
— Девушке уже двадцать лет, матери ее здесь нет, я ее двоюродная сестра и должна ей помочь. А если Чжан Фу-цюань ей не нравится, то и дело с концом, неужели я стану принуждать ее?
Юань Тин-фа отложил куайцзы и со смехом предложил:
— Давай лучше спать, я признаю себя побежденным.
Улегшись в постель, Дин Чунь-сю вскоре крепко уснула. Но к Юань Тин-фа сон никак не шел. Подавай ей новый рекорд, видите ли. По его мнению, во всем этом была виновата стенгазета, и особенно заметка в городской газете. Это, конечно, неприятно, но как бы там ни было, а сам он в глубине души мечтал об установлении нового рекорда. Ибо, как бы люди его ни хвалили, а рекорд все-таки принадлежит Цинь Дэ-гую, а не ему.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Закончив совещание секретарей цеховых партбюро, Лян Цзин-чунь попросил Хэ Цзы-сюе задержаться. Он достал сигареты, угостил Хэ Цзы-сюе, закурил сам, затянулся и только после этого сказал:
— Я хочу спросить тебя вот о чем. Каковы результаты расследования этой истории с выпускным отверстием на седьмом мартене? Ты присутствовал на совещаниях, когда обсуждался этот вопрос?
Когда секретарь парткома попросил его одного остаться, Хэ Цзы-сюе почувствовал беспокойство, не понимая, что бы это могло значить. Осторожно затянувшись, он ответил:
— Вопрос выяснен окончательно. Администрация цеха провела три совещания, я присутствовал на всех. Первые подручные обеих смен — и второй и третьей — получили по выговору. Один за то, что своевременно не принял надлежащих мер, а другой за то, что небрежно заделал отверстие.
Видя, что секретарь молчит и только старательно затягивается сигаретой, он добавил:
— Так что теперь в этом деле уже все ясно.
Лян Цзин-чунь еще раз глубоко затянулся, осторожно, двумя пальцами левой руки положил сигарету на край пепельницы и тихо сказал:
— Товарищ Хэ Цзы-сюе, с точки зрения администрации этот вопрос действительно уже решен, а с точки зрения нашей, партийной, дело это еще только начинается, — и он снова затянулся.
Хэ Цзы-сюе изумленно взглянул на секретаря парткома и с беспокойством подумал: «О чем это он?»
За окном раздался резкий паровозный гудок, и клубы черного дыма через открытое окно повалили в комнату. Лян Цзин-чунь встал и поспешно закрыл окно. Затем он подошел к двери и открыл ее. В комнату ворвался мощный гул мартеновских печей, подобный шуму морского прилива. В такой обстановке спокойно разговаривать было нельзя, и секретарь снова прикрыл дверь. Он подошел вплотную к Хэ Цзы-сюе и тихо спросил:
— Ты хорошо знаешь обоих наказанных подручных?
— Хорошо, — поспешно ответил Хэ Цзы-сюе. — Оба они неплохие рабочие.
— Значит, рабочие неплохие? А как же они допустили ошибки?
— Так ведь очень трудно работать без ошибок.
— Товарищ Хэ Цзы-сюе, ты должен знать, что для нас, партийных работников в промышленности, главная задача — это обеспечить выполнение государственного плана, и поэтому мы должны предупреждать возможные ошибки. А если ошибка совершена, то мы не должны допустить ее повторения.
— Когда людям вынесли взыскание, то мало вероятно, что они повторят ошибки.
Лян Цзин-чунь посмотрел на Хэ Цзы-сюе и сказал:
— А скажи мне, товарищ Хэ Цзы-сюе, тебе не приходило в голову, что ошибку можно совершить умышленно? Нужно заглянуть людям в души и постараться понять их до конца…
— Я думал об этом, товарищ секретарь.
— Ну и как?
Хэ Цзы-сюе покраснел, на лице его выступили капельки пота, и он ничего не ответил.
Лян Цзин-чунь включил вентилятор и снова открыл окно.
— Я понимаю тебя, — сказал парторг, отойдя от окна. — И я сам отвечу на этот вопрос. Так как оба эти… как их…
— Первые подручные, — торопливо подсказал Хэ Цзы-сюе.
— Да, память у меня страдает, — усмехнулся Лян Цзин-чунь и строго продолжил: — Так вот, раз оба эти первые подручные работают неплохо, то ты даже не задумывался над таким вопросом. Так ведь?
— Да, именно так, — наклонил голову Хэ Цзы-сюе. — Директор завода тоже спрашивал меня, как работают эти рабочие. Я ответил ему, что неплохо, считаются в цехе лучшими подручными.