— Да, у Юань Тин-фа характер неспокойный.
Цинь Дэ-гую не хотелось больше говорить об этом, и он перевел разговор на другую тему:
— А в какой деревне живут родители твоей сестры?
— В Динцзятуне, это от нас в трех-четырех ли.
Цинь Дэ-гуй поправил на плече узел и рассмеялся:
— Да, человек ты предусмотрительный! А я всегда домой возвращаюсь без подарков, с пустыми руками. Я просто отдаю им деньги, и они сами покупают все, что им нужно.
— Сколько ты сейчас зарабатываешь в месяц?
— Основная моя зарплата — триста пятьдесят тысяч юаней[5], добавь сюда надбавки за перевыполнение плана, премии — и получится больше четырехсот.
— О-о, это очень много! — удивилась Сунь Юй-фэнь. — Поэтому вы, сталевары, всегда такие веселые!
— А мы особенно не заботимся о зарплате! — громко произнес Цинь Дэ-гуй. — Сколько, например, надо мне одному? На питание я не трачу ни гроша. Сходишь два раза в неделю в кино — на это не уйдет и пяти тысяч юаней. Одежды мне нужно не больше двух-трех пар. Вот и получается, что деньги некуда тратить.
Они шли по мосту, и шум реки заглушал его слова. Перейдя через мост, он продолжил свою мысль:
— А веселые мы всегда потому, что мы — сталевары эпохи Мао Цзэ-дуна. Ты сама подумай: китайские народные добровольцы бьют американцев снарядами и патронами, сделанными из нашей стали, наша сталь применяется на всех стройках страны — нам есть чем гордиться!
— Не только гордиться! Я смотрю, ты даже немного зазнаешься! — улыбнулась Сунь Юй-фэнь.
— Ну, это уж ты хватила! Как же это я могу зазнаться? — разгорячился сталевар. Он даже замедлил шаги. — Если бы я зазнался, то разве стал бы тащить твой узел?
Но Сунь Юй-фэнь улыбалась и ничего не говорила. Цинь Дэ-гуй понуро побрел за ней, ворча на ходу:
— Я никак не пойму, как ты могла додуматься до такого? Ты хоть скажи, в чем мое зазнайство проявляется?
— Сейчас этого нет.
— А когда же?
— Скажи, мы с тобой встречались на улице?
— Встречались раз десять, а то и двенадцать.
— Не только. Несколько раз ты просто не захотел замечать меня. А если и заметишь, то только поздороваешься и тут же убегаешь. Разве это не зазнайство?
— Ай-й-я! — рассмеялся Цинь Дэ-гуй. — Да я не говорю с тобой просто из-за трусости. Как увижу тебя, окруженную толпой ваших девушек, так и не знаю, что сказать. Ну и убегаю со стыда.
— Ну уж ты скажешь! — возразила Сунь Юй-фэнь. — А я, наоборот, считаю, что все сталевары смелые. Когда я встречаю кого-нибудь из них, всегда находят о чем поговорить. Перебросишься с ними двумя-тремя фразами, и уже готово — приглашают тебя в кино.
— А кого ты знаешь из сталеваров? — недовольно спросил Цинь Дэ-гуй.
— Ли Цзи-мина и Чжан Фу-цюаня. Ты их хорошо знаешь… — Сунь Юй-фэнь подняла на него глаза.
— Почему я должен их хорошо знать? — холодно возразил Цинь Дэ-гуй.
— Вы же работаете в одном цехе, живете в одном общежитии, встречаетесь каждый день. Как же ты можешь не знать? — с некоторым удивлением спросила девушка.
— Видимся мы действительно каждый день, но в кино они почему-то меня еще ни разу не пригласили! — не удержался он.
Они прошли некоторое время молча, наконец Сунь Юй-фэнь спросила:
— А как они работают?
— Тебя интересуют Ли Цзи-мин и Чжан Фу-цюань? — холодно переспросил юноша.
— Да, конечно.
— Но ты так хорошо знакома с ними, что, я уверен, знаешь их не хуже меня.
— Если бы хорошо знала, то не стала бы спрашивать. — Сунь Юй-фэнь как-то сразу поникла. — Да и какое там знакомство у нас, просто здороваемся при встречах!
— И даже в кино не ходите?
— Да когда я с ними ходила? — рассердилась девушка.
— Сама только что говорила.
Она ничего не ответила.
Они прошли уже большую часть пути. Людей навстречу им попадалось мало — все это были крестьяне, идущие на поезд.
Тучи разошлись, и на небе ярко светила луна. Деревни и сады казались нарисованными черной тушью на синем фоне неба.
Вот они миновали школу, такую шумную днем и такую безмолвную в этой ночной тиши. Теперь уже до их деревни оставалось пройти совсем немного.
У ворот своего дома девушка взяла у него свой узел.
— Давай я внесу его в дом, — предложил Цинь Дэ-гуй.
— Нет, не надо.
— Обратно ты поедешь завтра вечером?
— Да.
— Если у тебя будут вещи, то я помогу тебе.
— Будут, и очень тяжелые.
— Это неважно, я любую тяжесть унесу.
— Спасибо, — и девушка с улыбкой протянула ему руку.
Цинь Дэ-гуй подошел к своему дому и постучал в дверь. Отец встал с постели, зажег лампу и пошел открывать. Увидев сына, поднялась с кана обрадованная мать.
5
Описываемые в романе события происходят до проведения денежной реформы 1954 года, когда десять тысяч старых юаней обменивались на один новый.