Но тут показалась Сунь Юй-фэнь в группе девушек, До него доносился их громкий смех. Цинь Дэ-гуй почему-то был уверен, что встретит ее одну; но, увидев ее в толпе подружек, он оробел и, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, молча стоял на месте. Сунь Юй-фэнь уже заметила его и громко крикнула:
— Цинь Дэ-гуй, ты только что сменился? Кого ждешь?
Ее подруги обернулись. Под их взглядами он не посмел признаться, что ждет ее, и нехотя ответил:
— Да тут… приятеля одного.
Сунь Юй-фэнь уже прошла, когда Цинь Дэ-гуй набрался, наконец, храбрости и крикнул ей вслед:
— Сунь Юй-фэнь, обожди! Мне нужно тебе кое-что сказать!
Девушка обернулась и строго спросила:
— Что сказать?
— Тебе из дому передали туфельки, — залившись краской, ответил Цинь Дэ-гуй.
— Какие туфельки?
— Пару детских туфелек, чтобы ты отдала их Дин Чунь-сю.
— Ай-й-я! А ты разве не знаком с Дин Чунь-сю? Отдай ей сам.
— Мне велели тебе передать…
— Туфли у тебя с собой?
— Нет, но я давно хотел сказать тебе о них.
— А-а-а, так это ты вчера приходил ко мне в общежитие? Дежурная мне передала, что меня спрашивал какой-то земляк.
— Да, это был я. — Он хотел еще добавить, что уже третий раз ждет ее у ворот, но смутился под ее взглядом и ничего не сказал.
— Мне сейчас очень некогда. Ты сам отдай, пожалуйста, туфельки Дин Чунь-сю, да и живешь ты от них близко! — И Сунь Юй-фэнь повернулась к ожидавшим ее подругам.
Цинь Дэ-гую хотелось еще о многом сказать девушке, но не хватило смелости. А тут к нему неожиданно подошли Ли Цзи-мин и Хэ Цзы-сюе. У Ли Цзи-мина был сегодня выходной, он приходил на завод на собрание. Заметив Цинь Дэ-гуя, разговаривающего с Сунь Юй-фэнь, он сделал удивленное лицо и спросил:
— Хм, когда же это вы познакомились?
Цинь Дэ-гуй не очень обрадовался, увидев плутоватое лицо Ли Цзи-мина, но ответил правду:
— Она из нашей деревни, мы друг друга знаем с детства.
Ли Цзи-мин понял, что Цинь Дэ-гуй не намерен продолжать этот разговор, и серьезным голосом сказал:
— Ну что ж, я пошел…
— Ладно, иди! — кивнул головой Хэ Цзы-сюе и обернулся к Цинь Дэ-гую: — У меня как раз к тебе есть дело, давай пройдемся и потолкуем.
Цинь Дэ-гуй взял свой велосипед и медленно пошел по дороге. На душе у него был неприятный осадок от неудачной встречи с Сунь Юй-фэнь.
А Ли Цзи-мин тем временем догнал девушек и весело заговорил с Сунь Юй-фэнь. От этого на сердце Цинь Дэ-гуя стало еще тоскливее, и он мысленно обругал себя олухом за свою нерешительность.
Хэ Цзы-сюе заметил Цинь Дэ-гуя еще раньше, но не хотел мешать его разговору с девушкой. Он остановил направившегося было к ним Ли Цзи-мина и сам не подходил к ним до тех пор, пока девушка отошла от сталевара. Видя мрачное лицо Цинь Дэ-гуя, он торопливо сказал ему:
— Старина Цинь, если я помешал вашему разговору, то я могу прийти к тебе в общежитие после ужина. Мы с тобой хорошо знаем друг друга, и нам нечего особенно церемониться.
— Да у нас не было никакого разговора, просто я ей сообщил, что ей из дома передали через меня кое-какие вещи, — объяснил Цинь Дэ-гуй.
Хэ Цзы-сюе чувствовал, что юноша говорит неправду, но промолчал. Он вытащил сигарету и закурил.
— Ты говорил, что у тебя есть какое-то важное дело ко мне? — не выдержал затянувшегося молчания Цинь Дэ-гуй.
Мрачное настроение сталевара не располагало Хэ Цзы-сюе к разговору, и он в раздумье произнес:
— Я просто хотел узнать, все ли у тебя в порядке на мартене.
— Все в порядке, — безразличным тоном ответил Цинь Дэ-гуй.
— Похоже, что не так, — мягко продолжал Хэ Цзы-сюе. — Я видел, что эти дни время плавки у тебя увеличилось даже по сравнению с самыми обычными плавками в прошлом.
— Ты прав! — вдруг громко сказал славно очнувшийся от сна Цинь Дэ-гуй. — Это и меня волнует, — он говорил правду. Во время смены он все время думал над этим, но стоило ему выйти из цеха, как мысли его уже витали в женском общежитии, на заводе по ремонту электрооборудования или у заводских ворот. Сейчас же слова Хэ Цзы-сюе напоминали ему разговор на вокзале с секретарем парткома, и он сердито сказал:
— Я подозреваю, что кое-кто ставит мне палки в колеса.
— Эти подозрения ничего не стоят, начнешь подозревать одного, другого, и так можно дойти до того, что рассорятся все бригады, — возразил Хэ Цзы-сюе и потом спросил без обиняков:
— Скажи по совести, что происходит между бригадами вашего мартена?
— Другие бригады восприняли мой рекорд так, словно я разрыл могилы их предков, — возмущенно заговорил Цинь Дэ-гуй. — Они не перестают издеваться надо мной. Но меня это не пугает — я назло им установлю еще один рекорд.