Выбрать главу

В таких условиях мы даже радовались, если грузовик останавливался из-за снежных заносов. Расчищая их, мы согревались. При этом, когда выключались моторы грузовиков, мы слышали вдали грохот орудий. Это однозначно говорило о том, что фронт рядом. Сумерки в России начинались в декабре уже около трех часов дня, и мы порою видели, как в сером небе мелькали огоньки трассирующих пуль.

По дороге несколько грузовиков сломалось, и многим из нас пришлось продолжать путь, пешком. Марш по глубокому снегу с полными рюкзаками за плечами превращался в настоящую пытку. Однако через некоторое время нас нагнала колонна танков, и мы смогли забраться на их броню. Сидеть на броне, будучи открытым всем ветрам, было ужасно, но все-таки лучше, чем двигаться пешком. Тем не менее вскоре нам пришлось спрыгивать с танков прямо в снег, когда над нами начал кружить небольшой самолет. Поначалу мы подумали, что он свой, и даже помахали ему, но потом он начал пикировать в направлении нашей колонны и мы увидели на нем красные звезды. Наш танк «Панцер- кампфваген IV» (PzKpfw IV) на полном ходу начал маневрировать, чтобы увернуться от огня русского самолета. И хотя немецкий танк был защищен броней толщиной от 30 до 50 миллиметров, но русский самолет остановил его, поразив ходовую часть. Мы, пехотинцы, были беззащитны и легко уязвимы, но летчик нас пощадил.

После окончания атаки колонна снова двинулась вперед. И снова бойцы взбирались на броню движущихся танков. По крайней мере, большинство бойцов. Однако как-то так получилось, что мы с моим другом Робби не сумели найти себе места на броне шедших вперед машин и остались рядом с подбитым танком и пятью бойцами из его экипажа. Они сразу занялись починкой танка, которую в нормальных условиях можно было бы осуществить быстро и без особых проблем. Однако в той обстановке это требовало нечеловеческих усилий. Траки гусениц буквально примерзали к пальцам, точно так же, как и все остальные металлические детали. Мы ничем не могли помочь танкистам. А время шло, и нам с Робби вовсе не хотелось потерять свой батальон. Мы решили, что они, возможно, остановились в ближайшей деревне, и вдвоем пошли пешком. Как оказалось, это было не самым лучшим решением.

Мы шли километр за километром, не встречая ни единого дома. Уже давно стемнело. Мы были усталыми, как собаки. Неожиданно мы увидели вдали смутные очертания чего-то, похожего на сельские дома. Мы пошли быстрее. Подобно крохотному острову посреди окружавшего нас огромного снежного моря, перед нами все четче виднелись низкие крестьянские хаты, обрамленные голыми деревьями. Мы подошли к небольшой деревеньке. Из печной трубы одного из домов в темное небо поднимался дым, означавший, что там находились люди. Но кем они были — друзьями или врагами?

Промерзшим насквозь и одновременно вспотевшим от быстрой ходьбы, нам выбирать не приходилось. Ночь под открытым небом означала верную гибель. Сняв свое оружие с предохранителей, мы шаг за шагом начали медленно входить в неизвестную деревню. Наши сердца буквально выпрыгивали из груди. Периодически нам приходилось останавливаться из-за огромной глубины снега. Однако и во время остановок мы продолжали внимательно смотреть во все стороны и прислушиваться к каждому звуку. Мы разглядели несколько сожженных домов, от которых остались только печи. Это означало, что когда-то деревня была под обстрелом. Но мы не замечали ни малейшего движения. Вокруг стояла мертвая тишина. И нигде не было видно ни следа, все было занесено снегом. Поэтому мы развернулись и осторожно подобрались к дому, из трубы которого шел дым.

Деревянная дверь оказалась не заперта, и мы вломились в дом, крича на немецком и русском.: «Руки вверх!» К своему облегчению, мы увидели в углу комнаты лишь испуганную крестьянскую семью, которая вопросительно смотрела на нас. Объясняясь жестами, мы очень быстро выяснили, что всего за несколько часов до нас в деревне были советские солдаты — казацкий патруль на лошадях.

Здесь нужно заметить, что русский фронт не имел четких границ. Подобным одиноко стоящим деревням очень доставалось в ходе боев, и они постоянно переходили из рук в руки: то к немецким бойцам, то обратно к советским. В деревне, куда мы забрели, в результате этого погибли многие жители. Другие ушли из деревни. А каждого уцелевшего мужчину, более-менее пригодного для военной службы, забрали в Красную Армию. Таким образом, в этой деревне оставалась лишь одна семья, в доме которой мы находились.

Когда наши хозяева поняли, что мы не собираемся причинять им вреда, они немного расслабились. Между тем наша скованная морозом униформа и кожаные ботинки также начали оттаивать. Хозяйка приготовила картошку в мундирах, которую мы ели, не очищая, закусывая полузамерзшими луковицами. В ответ на их дружелюбие мы отдали им плитки шоколада из нашего пайка. Однако нам пришлось делить тепло и уют русской хаты не только с ее семьей, но и, к нашему ужасу, с блохами! Тем не менее мы пробыли там до утра, по очереди дежуря, пока один из нас спал.