– Время сейчас не спокойное – продолжала она так и не заметив моего удивления.
– В наше столетие – её утверждение придало мне храбрости – наверное не существует выражение «Спокойное время». По сути, идёт такая же колонизация, только в экономическом плане сильные подминают под себя слабых, те, тех кто ещё слабее, а в итоге – всё это большая пирамида, только легализованная, а отличают её мировые масштабы. Верхушка доит все страны, а стоящие внизу подъедают остатки со столов господ.
– Как же вы правы, но я не совсем про это хотела сказать. – Моя собеседница перешла на шёпот, чем озадачила меня ещё больше – Есть определённые места, где не стоит находиться в определённое время. – Её холодная бледная рука схватила меня, я вздрогнула, но удержалась что бы не вскрикнуть. – Не езди в Киев, доченька. Там ты сейчас найдёшь только горе. Ты русская, а там таких не любят.
От удивления я вытаращила на нёе глаза, но Наташа, сама веря в свою страшную сказку, выглядела слишком печально и испуганно. Я не сдержалась, возмущение кипело в моей груди.
– Но когда-то, же это была одна страна. – Мой громкий эмоциональный выплеск ещё больше напугал забившееся в угол купе существо, сжимающее своих спящих крошек. Но она не замолчала, а лишь продолжила тихим шёпотом.
– Когда-то да. Но всегда были недовольные. Вспомни тот же голодомор. – От её слов меня затрясло. Изо всех школьных предметов больше всего я любила историю и не могла не знать таких элементарных вещей.
– Но и в Поволжье тоже был голод и на Северном Кавказе, на Южном Урале, в Западной Сибири, в Северном Казахстане. Да и всей России, ну СССР, если быть точной, не забыть голод начала тридцатых годов. Коллективизация, массовое раскулачивание от ошибок коммунистов страдала вся страна а не только Украина. Да и Украины то, как таковой до её отсоединения от союза не было. Это мы дали вам земли, оставили заводы, оружие, флот, Крым подарили с доброй руки Хрущёва. – Тут меня понесло… – Мои предки жили в Поволжье во время голода, вагоны с зерном шли через них на вашу Украину, не оставляя ни зёрнышка. И голод там был пострашнее. Они голодали, отправляя вам хлеб, набирали в сапоги зерна, что бы хоть как-то накормить детей, за что их сажали. А вы сейчас воспринимаете это, как геноцид? – Женщина, таращила на меня свои огромные глаза цвета синего неба, казавшиеся мне теперь неестественно круглыми. От удивления и негодования, я притихла.
– Потому, что это кому-то выгодно. Не стоит говорить в голос о подобных вещах, запомни девочка, ты не в России! – эти слова она сказала чуть слышно, а потом так же тихо добавила – В этой стране даже у стен есть уши. – Я еле разбирала её шёпот, но от него по всему моему телу выступил холодный липкий пот. – Если хочешь доехать до Киева, то лучше давай помолчим, а то греха не оберёмся. Я видела, как закрывают неугодные рты в нашей стране, а скоро мы вообще все потонем в хаосе… – но минуту она замолчала эти мгновенья казались мне вечностью, в кромешной тьме мерцали огоньки неизвестности, к которым я стремилась, словно мотылёк и так боялась достигнуть, будто это моя последняя цель в жизни.
– Я люблю Россию и ваш народ, – неожиданно продолжила Наташа, – во мне, как и в тебе течёт русская кровь, то что происходит мне не по душе. Но я боюсь в голос сказать об этом, боюсь, понимаешь, за себя, за детей…
– О чём вы? – она лепетала словно оправдываясь, но я же не могла понять и половины. Все её слова казались для меня тогда какой-то опутанной вуалью тайны головоломкой.
– Страна трещит по швам, нужно быть полным идиотом, что бы верить этим слащавым речам с экранов телевизора. Поверь мне девочка, её разорвут на части при первой же возможности. А по тому, как вспыхивают волнения, это случится совсем скоро.
– Это не совсем хорошая шутка! – От её слов я побледнела, а руки невольно вцепились в самое дорогое, что было у меня в ту минуту – моего Колю. Но я попыталась успокоиться. – Мне кажется, в этих мелких забастовках нет ничего страшного. Просто люди устали от безденежья и нищеты.