— Да вѣдь у меня есть жена! сказалъ онъ себѣ: есть ребенокъ!.. Кровь моя течетъ въ его жилахъ!
Не поддаваясь осаждавшимъ его мыслямъ, онъ пришпорилъ коня, который ужъ собирался свернуть въ Монтестрюкъ, и пустилъ его въ галопъ къ Ошу.
— Ты знаешь, куда господинъ ѣдетъ съ нами? спросилъ Францъ потихоньку у Джузеппе.
— Нѣтъ, но навѣрное на какую-нибудь чертовщину.
Встрѣчая но дорогѣ крестьянъ, ускорявшихъ шаги, графъ де Монтестрюкъ спрашивалъ у нихъ, не знаютъ-ли они, гдѣ можно встрѣтить барона де Саккарро? При этомъ страшномъ имени, нѣкоторые блѣднѣли. Его видѣли въ окрестностяхъ Сент-Кристи, гдѣ онъ для забавы сжегъ прошлой ночью четыре или пять домовъ.
— Правда, сказала одна старуха, что одинъ тѣлежникъ чуть не убилъ его молоткомъ за то, что онъ обижалъ его дочь.
— А что-жъ сдѣлалъ баронъ?
— Онъ бросилъ его въ ровъ, раскроивъ ему голову, а дочку увелъ съ собой.
— Все тотъ-же! проворчалъ графъ.
Въ Сентъ-Кристи онъ увидѣлъ еще тлѣющія развалины четырехъ или пяти домиковъ, вокругъ которыхъ горевали и плакали бѣдныя женщины съ маленькими дѣтьми. Ни пріюта, ни одежды, ни хлѣба; а зима приближается
— А я проигралъ въ эту ночь шесть тысячъ пистолей! сказалъ онъ съ негодованіемъ на самого себя; потомъ, успокоивъ свою совѣсть мыслью о томъ, что онъ затѣялъ, онъ крикнулъ имъ:
— У меня нѣтъ для васъ денегъ, но если только это можетъ васъ утѣшить, я клянусь вамъ, что проклятый баронъ не будетъ уже больше дѣлать вамъ зла! А пока, ступайте къ герцогу де Мирпуа, въ его домъ въ Лектурѣ, и онъ, навѣрное, поможетъ вамъ въ память обо мнѣ.
Сказавъ это, графъ Гедеонъ пустился къ Рамберъ Преньену. Толпа цыганъ, тащившихъ за собой вереницу растрепанныхъ лошадей и облѣзлыхъ ословъ съ десяткомъ полунагихъ ребятишекъ, шлепавшихъ по грязи, сказала ему, что баронъ со своей шайкой поѣхалъ въ Сен-Жанъ — ле-Конталю, гдѣ онъ хотѣлъ провести день въ трактирѣ, хозяинъ котораго славится умѣньемъ жарить гусей.
— Кто тебѣ сказалъ это? спросилъ графъ у цыганки, которая отвѣчала ему за всѣхъ прочихъ.
— Да онъ самъ. Я ему ворожила.
— А что жь ты ему предсказала?
— Что онъ проживетъ до ста лѣтъ, если только дотянетъ до конца недѣли.
— А какой день сегодня?
— Суббота.
— Ну, ну! можетъ статься, что онъ долго и не протянетъ! А что онъ далъ тебѣ?
— Два раза стегнулъ кнутомъ. За то я жъ ему плюнула вслѣдъ, да еще перекрестилась лѣвой рукой.
Графъ ужъ было — отъѣхалъ, но вернулся и спросилъ еще:
— А сколько мошенниковъ у него въ шайкѣ?
— Да человѣкъ двадцать и всѣ вооружены съ ногъ до головы.
— Э! а насъ всего только трое! сказалъ графъ.
Потомъ, выпрямляясь на сѣдлѣ, прибавилъ:
— Да, трое; но одинъ пойдетъ за четверыхъ, вотъ ужь двѣнадцать, а двѣнадцать душъ со мною пойдутъ и за двадцать; выходитъ счетъ ровный.
Онъ снялъ съ шеи золотую цѣпь и отдалъ цыганкѣ:
— Карманъ пустъ, но все-таки бери, и спасибо за извѣстія.
Цыганка протянула руку къ графу, который уже поскакалъ дальше, и крикнула ему вслѣдъ:
— Пошли тебѣ, Господи, удачу!
Услышавъ это, графъ снова остановился и, повернувъ къ ней, сказалъ:
— Чоргъ возьми! да кто-жъ лучше тебя можетъ это знать? Вотъ моя рука, посмотри.
Цыганка схватила руку графа и внимательно на нее посмотрѣла. На лицѣ ея, подъ смуглой кожей, показалась дрожь. Францъ смотрѣлъ на нее съ презрѣньемъ, Джузеппе — со страхомъ.
— Вотъ странная штука! сказала наконецъ цыганка: на рукѣ у дворянина тѣ же самые знаки, что я сейчасъ видѣла на рукѣ у разбойника.
— А что они предвѣщаютъ?
— Что ты проживешь долго, если доживешь до завтра.
— Значитъ, всего одинъ день пережить, только одинъ?