Подавив вздох, Агриппа взял лошадь за узду и спросил:
— Куда прикажете везти вас, графиня?
— В Лектур, к герцогу де Мирпуа.
V
Воспитание молодого графа де Монтестрюка
Под вечер телега, поднявшись на склон горы, по которому граф де Монтестрюк проезжал за три дня до этого, остановилась у дверей того самого особняка, в который и он тогда постучался. Герцог де Мирпуа был дома.
Взяв в руки запечатанное гербом графа письмо с адресом уважаемого старика, графиня вошла в ту самую большую комнату, где он принимал графа Гедеона. При виде женщины в трауре и при ней ребенка герцог де Мирпуа подошел к графине и серьезным и ласковым голосом пригласил ее сесть.
— Прочтите прежде это письмо, герцог, — сказала Луиза.
Она подала письмо, герцог де Мирпуа распечатал его и громко прочел следующее:
— «Герцог! Я убил барона де Саккаро и сдержал свою клятву; не стану напоминать об обещании человеку вашего рода. Умираю, оставляя под вашим покровительством графиню де Монтестрюк, жену мою, и моего сына, Гуго. Гедеон Поль де Монтестрюк, граф де Шаржполь».
Тогда графиня подняла свою вуаль и сказала:
— Я та, о ком пишет граф де Монтестрюк, а это сын мой, Гуго.
— Графиня, не угодно ли вам сесть? — ответил герцог. — Мой дом, к вашим услугам.
Она погладила сына по голове и, указывая ему на лужайку, видневшуюся через большие стеклянные двери, сказала:
— Ступай, сын мой, мы с герцогом будем говорить о таких вещах, о которых ты узнаешь со временем.
Гуго поцеловал руку матери и вышел. Он был мальчик крепкий и ловкий; лицо его дышало откровенностью и решительностью.
Когда графиня де Монтестрюк села на большое почетное кресло, герцог поместился напротив нее и, поклонившись, сказал:
— Говорите, графиня; чего бы вы ни пожелали, все будет исполнено. Если бы даже я и не дал слова вашему мужу, если бы он и не погиб из-за меня, — вы одиноки, и я в полном вашем распоряжении.
— Что мне нужно, герцог, так незначительно, что, я уверена, вы мне не откажете.
— У меня несколько замков; выберите любой и поселитесь в нем. У меня нет больше дочери, и я брожу в одиночестве по своим обширным владениям. Что касается лошадей и экипажей молодого графа — это уже мое дело.
— Нет-нет… Все это совершенно излишне. Мне нужно только пристанище, где я могла бы жить в уединении с двумя-тремя слугами, и скромные средства.
Герцог де Мирпуа посмотрел на нее с удивлением.
— Я объяснюсь, — продолжала графиня. — Вы знаете, как умер граф де Монтестрюк; вы знаете, как он жил. Когда он просил моей руки, он уже был вдовцом после первой жены, не оставившей ему детей; репутация его была уже известна. Меня хотели отдать в монастырь, а монастырь меня пугал. Мой отец, маркиз де Новель, был небогат. Он сказал мне о сватовстве графа де Шаржполя. Я приняла предложение, граф увез меня в Монтестрюк, и через год у меня родился сын. Я готова была посвятить себя человеку, имя которого носила, но не могла сладить с его неукротимым нравом. Богатство, полученное им еще в колыбели, свело его с ума. Вечно в разъездах, вечно на праздниках, он переезжал из Бордо в Тулузу, из Монтестрюка ко двору, воевал с наслаждением, когда представлялся случай, а сложив оружие, играл с таким же жаром; едва ли сотню раз я его видела за все десять лет. Ах! Сколько несчастий можно было бы предотвратить, если бы только он сам пожелал! — прибавила она, глубоко вздохнув, затем оправилась и продолжила: — Я не хотела бы, чтобы сын мой испытал страсти, владевшие отцом. У Гуго те же инстинкты, тот же огонь в крови. Что погубило отца, может погубить и сына. Одним только воспитанием можно победить и смирить его. Вот почему я хочу воспитать своего сына в бедности, в нужде, чтобы он сделался человеком.
— Вы, вероятно, правы, графиня.
— Да, я права, сердце говорит мне, что я права. Куда бы я ни поехала, в какой бы нужде я ни жила, у меня есть два преданных существа, которые меня не покинут: женщина, которая меня выкормила, и старый солдат, который сопровождал графа в походах. Он любит Гуго, как своего собственного ребенка. К этим двум преданным слугам прибавьте бедного малого, которого я приютила и который выполняет черную работу, — вот и весь мой штат. Если вам угодно будет указать мне дом, где никто бы меня не знал и где бы я могла поселиться с сыном, я буду вам вечно благодарна.
— Что вы говорите о благодарности!.. Граф де Монтестрюк омыл в крови мерзавца обиду, нанесенную моему имени… Я ваш должник… Все ли вы сказали?