— Куда она, туда и я! — крикнул он на скаку.
«Счастливец маркиз!» — подумал Гуго, прикованный бедностью к месту своего рождения.
Куда это она ехала, прекрасная, молодая, блестящая, свободная принцесса, вдруг показавшаяся как метеор на небе его жизни? В Париж, должно быть, в Компьень, в Фонтенбло, где составлялся двор короля на заре его царствования. Она сказала ему «До свидания», и каким тоном, с какой улыбкой!
Сын графа Гедеона прицепил красное перо к своей шапке и пошел в поля. Это кокетливое перо, обладая как будто даром волшебства, поднимало в молодой голове его целую бурю мыслей, видения празднеств, замков, сражений, балконов, кавалькад, и всюду горели зеленые глаза принцессы.
Задумчивый, Гуго вернулся в Тестеру, где графиня прижала его к сердцу в день победы над маркизом. Удивляясь его молчанию, тогда как все вокруг рассыпались в похвалах ему, она спросила старого Агриппу, не знает ли он, что произошло. Верный оруженосец улыбнулся.
— Это молодость машет крылом, — сказал он.
— Как! — воскликнула графиня. — Ты полагаешь, что Гуго уже думает меня покинуть?
— Графу двадцать лет… а у орлят рано растут перья. Графу Гедеону было столько же, когда он уехал из дому на добром боевом коне. Притом ваш сын встретился с прекрасной принцессой, и глаза его смотрят теперь гораздо дальше.
— Да, да, — прошептала графиня со вздохом, — та же самая кровь, которая жгла сердце отца, кипит и в жилах сына!.. Да будет воля Господня! — И, гордо подняв голову, удерживая слезы, она продолжала: — Что бы ни случилось, совесть ни в чем не будет упрекать меня: из ребенка, оставленного мне графом Гедеоном, я сделала человека… мой долг исполнен.
Некоторое время спустя Гуго, бодро приближавшийся к совершеннолетию, как-то встретил у подножия холма, на котором построен город Ош, красивую девушку; она придерживала обеими руками полы длинного плаща и смотрела испуганными глазами на лужи с грязной водой и глубокие рытвины дороги: ночью прошел сильный дождь и превратил эту дорогу в настоящее болото.
Привлеченный красивым личиком девушки, Гуго подошел к ней и, желая помочь, спросил:
— Что это с вами? Вы, кажется, в большом затруднении?
Девушка обратила на него веселые карие глаза и, сделав гримасу, как дитя, которому не дают конфетку, ответила:
— Есть отчего!.. Меня ждут, скоро начнутся танцы… Я нарядилась в новенькое платье, а тут такая дрянная дорога… ямы да грязь на каждом шагу! Ну, как же мне пройти?.. Хоть плачь!
— Ну, плакать тут нечего… сейчас сами увидите.
И прежде, чем хорошенькая девушка догадалась, что он хочет сделать, Гуго схватил ее на руки и зашагал медленно через лужи.
— Но послушайте, что же это вы делаете? — вскрикнула она, стараясь освободиться. — С каких это пор людей носят таким образом?
Гуго остановился посреди дороги и, взглянув на хорошенькое личико, покрасневшее от смущения, весело спросил:
— Прикажете опустить вас здесь?
— Как можно! Подумайте сами!
Гуго прижал к себе незнакомку еще немножко крепче и, перейдя на другую сторону, осторожно опустил девушку на сухое место, где уже был мелкий песок.
— Вот и все, — сказал он, кланяясь.
Хорошенькая девушка невольно рассмеялась.
— Однако вы оригинал!.. Схватили меня попросту, даже не зная, кто я такая!
— Это был лучший способ познакомиться, а теперь, когда мы уже знакомы, можно еще раз повторить то же самое.
— Кого же я должна благодарить?
— Гуго де Монтестрюка.
— Как! Это вы — граф де Шаржполь? Тот самый, что наделал столько хлопот маркизу де Сент-Сави?
— Тот самый.
— Поздравляю, граф!.. Тогда я не удивляюсь больше, что у вас такая легкая и такая сильная рука!
— Я вам сказал, кто я; могу теперь узнать и ваше имя? — спросил Гуго.
— О! У меня имя совсем не знатное, а самое скромное — меня зовут Брискетта.
— Прехорошенькое имя… А нельзя ли будет поскорее снова встретиться с обладательницей этого имени?
— Вот так любопытство! Ну что же, поищите сами, и если очень захочется найти, так и найдете.
Затем она низко присела и ушла. Сделав шагов тридцать, уверенная, что он еще следит за ней взглядом, она обернулась, улыбнулась и кивнула.
Разумеется, у Брискетты не было ни величественного стана, ни важного вида принцессы Леоноры, ни сверкающих глаз ее, ни белых длинных рук; никто бы не принял ее за королеву, но свежие губы девушки алели, как вишни, длинные загнутые ресницы оттеняли веселые глаза, и вся ее стройная фигурка дышала грацией. Ножки девушки, которых касался Гуго, пока нес ее на руках, не выходили у него из головы.