Фролов молчал, сбитый с толку внезапной переменой разговора. Мичман улыбнулся по-прежнему - одними глазами.
- На ледоколе служишь давно?
- Как демобилизовался… Года еще не будет, - начал было Фролов и замолчал удивленно. - Да вы откуда знаете про ледокол? Ничего я вам не сообщал.
- Догадка тут небольшая, - удовлетворенно усмехнулся Агеев. - Вот он, «Прончищев», дымит у стенки, недавно ошвартовался. А ты весь - хоть и в штатском, а свежей морской просолки. От тебя еще волной открытого моря пахнет. И потом… - он деликатно замолчал.
- Да уж говорите, Сергей Никитич, говорите!
- Костюмчик на тебе, извини, с виду высший сорт, а на деле - дерьмо в целлофане. Такие костюмы только за границей морякам дальнего плавания умеют сбывать. Ясно?
- Ясно вижу! - сказал восхищенно Фролов. Нет, он не мог обижаться на Агеева! - Все как по нотам прочитали. Костюмчик, верно, не наше «метро», его мне в Финляндии сосватали, когда мы там на ремонте стояли… Ну, товарищ мичман, жалко, времени больше нет, хочу по городу подрейфовать. Значит, говорите, будем встречаться?
- Значит, будем, - потряс его руку Агеев. - Идите, развлекайтесь.
Фролов хотел сказать еще что-то, но мичман уже шагал к порту.
- Сергей Никитич! - окликнул Фролов.
Агеев обернулся. Солнце, скрывавшееся за домами, светило ему в спину, ясными контурами обрисовывало высокий, устойчивый силуэт.
- А вы говорите - не нужно было вам по той линии идти… С проницательностью вашей… Ну ладно, ладно, не хмурьтесь… Вас да капитана Людова - весь флот прирожденными разведчиками считал. С капитаном-то не встречаетесь больше?
- После Дня Победы не встречался, - задумчиво произнес Агеев. - Думаю, скорей всего демобилизовался капитан. Часто он нам говорил: я, дескать, научный работник, лишь окончится война - засяду снова в своем институте. Книжку он по философии писал, война ему помешала. И наружность, помнишь, у него не очень боевая - щуплый, в очках, - с нежностью улыбнулся мичман.
- Щуплый, щуплый, - тоже заулыбался Фролов, - а помню, рассказывали вы, как он с разведчиками в тыл к фашистам ходил, не раз и не два. Своими руками взорвал завод у Чайкина Клюва.
- Я тебе говорил - на войне каждый русский человек воином был! А капитан Людов, старый партиец, нам пример подавал. Был комиссаром разведчиков, а как погиб командир в операции у Западной Лицы, пришлось ему командование отрядом принять. Так до конца войны нашим командиром капитан Людов и остался… Ладно, о прошлом вспоминать - дотемна простоять можно!
Он решительно протянул руку Фролову. Тот снова ответил долгим пожатием.
- Хочу еще разок сказать вам, Сергей Никитич, - очень я рад, что вас встретил!
- И я рад, друг, - с большой теплотой сказал мичман. - Только вот, еще раз скажу - лишнего не болтай. В городе всякий народ есть. То ли с девушками, то ли с кем из вольных - о корабельных делах, о том, куда скоро пойдете, - молчок. О бдительности помни.
Приложил руку к фуражке, зашагал в сторону порта своей быстрой и мягкой походкой.
Он шел и хмурился и улыбался одновременно, перебирая в памяти разговор с Фроловым. Прежние воспоминания нахлынули на него. Сопки, разведчики, боевая, полная приключений жизнь. Нет, он не жалел об этих, канувших в прошлое днях.
Куда дороже сегодняшняя морская работа. Счастливый труд отвоеван в боях. Приятно сознавать, что ты, моряк военного флота, стоишь на страже этого мирного труда, сам трудишься для процветания великой морокой державы.
Душу радуют высокие нарядные корабли на рейдах и у широких бревенчатых стенок. Стройный рангоут, лес окруженных легкими фалами мачт. Запах дыма и мазута плывет от палуб и труб, запах свежей рыбы - от широких влажных рыбачьих сетей, растянутых на пристанях и над бортами для сушки.
Хорошо выйти на верхнюю палубу ночью, когда весь рейд заполнен колыханием белых якорных и разноцветных отличительных огней, трепещущих в чернолаковой зыби. Пробежать по палубе утром, когда над морской прохладой всплывает неяркое еще солнце, слышатся приглушенные расстоянием слова команд, перекличка рыбаков и грузчиков у кораблей, уходящих в дальние рейсы.
Высокие, кренящиеся от быстрого хода парусники и грузные, закопченные буксиры движутся среди могучих боевых кораблей - готовых к выходу в море красавцев.
И когда тяжелые волны начинают с размаху бить в борт и ветер брызжет в лицо освежающей пеной, так приятно выбраться из жаркого кубрика на омытый океанскими волнами шкафут…
Вот и сейчас надвигаются - поход через два океана, новые страны и люди, жизнь в открытом море, любезная сердцу советского моряка. Велика гордость представителя необъятной морской державы!