Весла клееные, упрочненные, делали их на Гамбургской верфи профессиональные мастера — может, добавочная массивность, о которой печемся, им не на пользу?
То, что Норман в момент воодушевился идеей, ему подброшенной, понятно, любые переделки — его хобби, но мы-то с Туром чего всполошились и ударились в панику?
Дух «Ра» витает… Столько в прошлых плаваньях намучились с веслами, что ни в коем случае не хотим повторений печального опыта, жаждем обезопаситься — и, обжегшись на молоке, возможно, дуем на воду.
Будущее покажет. А что вилка, которой в данную минуту любуюсь, сконструирована неудачно, видно уже сейчас. Плохо в ней, квадратной, будет веслу.
Рядом Асбьерн и Детлеф возводят капитанский мостик, не жалеют мышц и стараний — и тоже, кажется, не в восторге от результатов. Прав Карло: «Уйма киношников в экипаже, и хоть бы один плотник!»
МЕЛОЧИ
Возьмем, к примеру, палубный обеденный стол. Долго ли соорудить стол? Четыре ноги и крышка. Подберите доски, острогайте их, подгоните одну к другой. Заготовьте раму. Не забудьте про сухарики и щипы — как намереваетесь сопрягать: вполдерева? Двойным сквозным? «Ласточкиным хвостом»? Куда же вы? Понятно. В мебельный магазин…
А нам бежать некуда. За нашим самодельным столом должны усесться одиннадцать человек. Внутри необходим ящик. Столешница непременно откидная. Крепеж стандартный типа «Тигрис», то есть сверли дырки, вырубай пазы, пропускай канат, а канат растягивается, а доски шатаются, а стол обязан выдержать качку!
Вдоль стола — от борта до борта — широкая скамья. Сиденье откидное, внутри ящик, крепеж — смотри выше.
У носовой хижины — скамейка-завалинка. У кормовой — еще две. Кухонные полки. Инструментальный сундук. Угольники, стойки, доски, рейки, бесконечные дырки, пазы, узлы, — а не лучше ли переплыть океан верхом на бревне?
УВЫ
По всей видимости, мы не отплывем никогда… Продолжим понемножку приобретать различные полезные навыки. Овладеем столярным, плотницким, шорным, малярным делом, далее кузнечным, ткацким, швейным, гончарным…
Пойдут по белу свету легенды о странном племени знатоков ремесла, основавших в нижнем Двуречье слободу Хейердаловку. Об их веревочно-консервной цивилизации. О ритуальных возгласах «Йелла» и о культе Августовского Камыша.
Гиды станут объяснять экскурсантам: «Справа Тигр, слева Евфрат, посредине — ковчег, знаменитый тем, что строится чуть не с прошлого потопа и, вероятно, опоздает к следующему».
Мирно, в неусыпных трудах проживем свои дни. Уход на пенсию ознаменуем подъемом мачты. Оставим на па-
мять по себе изумленным потомкам пирамиду из продуктовых жестянок, обрамленную канатными бухтами, увенчанную якорем, так и не познавшим морского грунта.
Да, кажется, корпус корабля собирается пускать корни на дно…
НЕТ, НЕ УВЫ
Вчера был не в настроении и понаписал чепухи. А сегодня повеяло ветром странствий.
Во-первых, мы наконец-то получили от соответствующих инстанций разрешение выходить в эфир. Норман обрадовался, тут же развернул рацию, на пробу послал позывные — и почти сразу: «Юрий, твои!» Наши сигналы принял Валерий Агабеков, радиолюбитель из Ессентуков, слышал он нас прекрасно, мы его — тоже, он произвел какие-то хитрые манипуляции, соединился с Москвой, попросил вызвать мой домашний телефон, и начало радиоконтактов «Тигриса» ознаменовалось тем, что я поговорил с тещей!
Во-вторых, спустили в реку надувную лодку, надо было проверить ее саму и подвесной мотор, обкатать его, как положено по инструкции. Ходили с Асбьерном по Тигру кругами, гоняли двигатель на разных оборотах — и пришли к неутешительному выводу: новенькая наша лодка, такая легкая и симпатичная, для океана совершенно не годится. Транцевой доски на ней не предусмотрено, мотор трепыхается на резиновых ушках. Дашь газ — идет более или менее нормально, сбросишь — корму моментально захлестывает. «Зодиак», с которым имели дело на «Ра», гораздо надежнее. Тур обещает, что на Бахрейн или в Оман, на какую-то из будущих наших стоянок, его подвезут.
Оман, Бахрейн… Неужели мы все-таки тронемся с места? Погоди, ветер странствий, не волнуй нас раньше времени, не дуй в наши непоставленные паруса!
«САУТГЕМПТОН»
Кстати, о парусе. До сих пор откладывал рассказ о нем, а почему, сейчас объясню.
Однажды, еще в начале эль-курненского житья, придя зачем-то в рестхауз, я увидел, что пол ресторанного зала сплошь застелен раскроенной парусиной. Затевалось крупное портняжничество. С какой целью? Что происходит, Норман?