Делать Синдбада олицетворением отважного мореплавательского духа древних арабов, как повелось у иных исследователей, более чем странно.
КАПИТАНЫ
К нашему разговору с интересом прислушивался Тур.
— Что ж ты думаешь, древние шумеры плавали в Дилмун, Макан и Мелухху из чистого любопытства? — заметил он.
Нет, я так не думал. Коммерция есть коммерция. Но как знать, совершены ли были бы великие географические открытия, если бы поиски новых рынков не сочетались с мощной тягой туда, вдаль, за горизонт, где неизвестно что находится и где неодолимо хочется побывать?
Для того же Шумовского Синдбад отнюдь не являлся главным объектом изысканий; он упомянул его для того, чтобы оттенить подвиг истинных, реально существовавших героев. Низверг — чтобы возвысить.
«Книга польз в рассуждении основ и правил морской науки», написанная достославным Ахмедом ибн Маджидом в середине пятнадцатого века; «Превосходный путь в науке о многоводном море» оманского лоцмана шестнадцатого века Сулеймана аль-Махри; энциклопедия мореходных знаний турецкого адмирала Сиди ибн Хусейна Челеби — эти и другие книги, переведенные и прокомментированные Шумовским, свидетельствуют: в стариннейшие времена существовала мощная «Океанская Аравия», посланцы которой совершали регулярные рейсы в Индию, Эфиопию и другие страны.
Они были бескорыстны: «Мы ни от кого ничего не берем. Когда мы видим потерпевшего кораблекрушение на берегу моря или на острове, мы берем его к себе и кормим и поим и, если он нагой, одеваем его, а когда мы приходим в безопасную гавань, мы даем ему что-нибудь от себя в подарок и оказываем ему милость и благодеяние ради великого аллаха».
Они любили свою опасную профессию. «Если продлятся мои дни и ночи — буду водить корабли до своего конца», — восклицает Ахмед ибн Маджид на седьмом десятилетии жизни…
Репутация арабских моряков была таким образом восстановлена, и Рашад успокоился.
БЛИЗИТСЯ ОКЕАН
Прошли Басру, миновали место, где Шатт эль-Араб раздваивается, огибая остров. Здесь сходятся границы Ирака и Ирана: справа по течению — Ирак, слева — Иран. Затем вдали замаячили огни Абадана.
Темнело, наши буксировщики заволновались: мотор устал, пора становиться на якорь. Посоветовавшись, решили, что в полночь остановимся, а в два часа ночи вновь поплывем. Но никто из нас не вспомнил и не учел, что глубина реки здесь не постоянная, зависит от прилива и отлива. Когда мы начали готовиться к отдыху, был как раз отлив, и мы, неудачно сманеврировав, сели на мель.
В таких случаях лучший выход — спокойно дожидаться подъема воды. Но Тур не желал терять ни получаса, мы долго и безуспешно пытались сняться, заводили в разных направлениях якоря, мотобот дергал нас то туда, то сюда. Тур командовал, надрывая глотку, Рашад еще громче транслировал его команды арабам. В конце концов все сделали то, что следовало сделать гораздо раньше: легли спать.
Через три часа вскочили, разбуженные Туром, и вовремя: шел прилив, здесь он не в пример внушительнее, чем в Эль-Курне, — там река как бы просто останавливалась, здесь же она движется вверх, навстречу своему же течению, стремительным потоком.
Опять мы засуетились, опять арабы на мотоботе дергали нас в разные стороны, не понимая, чего от них хотят. Прилив, как и надо было ожидать, распорядился «Тигрисом» сам: приподнял, толкнул и снял с мели. Мотобот еле-еле справлялся, волоча нас по реке, повернувшей вспять. Близко океан! А мы все еще к встрече с ним не готовы.
КОРАБЛИ
Утром после завтрака разбрелись по лодке и занялись делами согласно плану. Карло и Герман сооружали леерное ограждение, Эйч-Пи приводил в порядок нактоуз и ящик с инструментами. Мне досталось достраивать гальюн по левому борту. Несчастный гальюн, никак с ним не разделаться.
Чем ближе к устью, тем больше в Шатт эль-Арабе кораблей. Одни нас обгоняют, другие — стоящие на якоре — сами обходим. Если судно советское, то обязательно с него нам вслед три гудка и хоровое: «Счастливого плаванья!» Видно, что Детлефа этот салют слегка раздражает, а меня, признаться, раздражает его раздражение. Прошли мимо судна под флагом ГДР, говорю Детлефу: «Смотри, вон немецкий корабль!» Он: «Нет, это корабль с вашей, русской территории». Я: «А тебе больше нравится, когда с вашей, американской?» Глупо так пикироваться, но должен же я что-то ответить, когда меня задирают?
Почувствовали себя плохо Норман и Асбьерн. У того лихорадка вернулась, опять 38°, у этого, похоже, снова курненский грипп, и Норрис готов к ним присоединиться. Здесь, на борту, где мы постоянно сбиты в кучку, спастись от бесконечных взаимных инфицирований можно только, если строго блюсти правила личной гигиены, не лезть, фигурально говоря, в общую банку меда со своим куском печенья. Предупредил об этом Тура, он обещал произнести касательно гигиены специальную речь.