ВБЛИЗИ, НО ВДАЛИ
Пришла телеграмма:
«Борт т/х «Славск», Усаковскому. В связи с просьбой экипажа «Тигрис» разрешаю продолжить буксировку до безопасного района. Желаю экспедиции во главе с выдающимся ученым Туром Хейердалом благополучного плавания, успешного выполнения задуманного эксперимента. Гуженко».
Сомнения в таком ответе не было, и все же спокойней, когда он получен. «Славск» возится с нами уже третьи сутки и еще столько же провозится, а ведь он — в живой очереди судов, ожидающих входа в порт Басры, и наверняка уже эту очередь потерял. Как теперь будет с планом, с графиком?
Усаковский вежливо успокаивает: «Наверстаем».
Буксирный конец удлинен, на корме — постоянный вахтенный наблюдатель, по недостатку людей привлекли даже доктора. В машинном отделении
вахта усиленная, двойная, на мостике все начеку, рация на связи — корабельная жизнь полностью подчинена интересам «Тигриса», о «Тигрисе» заботится каждый член экипажа. И только мы с Карло — бездельники.
Карло грех упрекать, он нездоров, а со мной — хуже.
Встретился с частью команды, свободной от дежурства, рассказал о Хейердале, о «Ра», о «Тигрисе» — вот и вся моя работа.
Вечером в очередной раз говорил с Туром по радио, странно было слышать его голос в наушниках и воображать себе «Тигрис» среди волн, в темноте, еще более кромешной оттого, что рядом, в четверти километра — кондиционеры, камбуз и электричество.
Они — там, а я — здесь, и ничего не попишешь. Вернее, как раз попишешь, одно это и остается — марать бумагу. Или перелистывать вышеупомянутую книгу Хельмута Ханке, которую скоро поневоле выучу наизусть.
ХАНКЕ ИНФОРМИРУЕТ
В этой книге, среди прочих полезных сведений, обнаружилось следующее.
Существуют, оказывается, два понятия: оказание помощи и спасение. Если какое-либо судно выручит другое судно из беды, поможет, к примеру, сняться с камней или с мели — налицо «оказание помощи». Помощь считается оказанной, даже если спасатель, придя на радиопризывы, просто продержится некоторое время до устранения аварии вблизи терпящих бедствие.
«Спасение» — акция более серьезная. К ней прибегают, когда команда полностью утратила власть над своим кораблем и самостоятельно не может предотвратить катастрофу.
За то и другое полагается платить. О цене договариваются перед началом операции, флажными сигналами или по радио.
Максимальный размер вознаграждения равен трети стоимости корабля и груза. Из этой трети владельцы спасательного судна получают половину, капитан — четверть и экипаж — четверть.
Сказанное относится лишь к материальным ценностям; спасение людей — акт гуманности и производится в первую очередь, безо всякой торговли, хотя, как правило, спасенные находят способ отблагодарить спасателя приватно.
Таковы международные нормы, освященные вековыми традициями.
Спроецируем на них наш конкретный случай.
Мы определенно терпели бедствие и радировали об этом на всю округу. Допустим, речь шла пока не о «спасении», но уж об «оказании помощи» мы взывали откровенно. Шкипер дау, требуя платы, не нарушил морских законов: грабительская сумма, им названная, все же намного уступала максимальной.
Получается, что клеймить кувейтскую шхуну не за что и реплики насчет «пиратства» и «корсарства» — демагогия чистейшей воды. Есть установленный порядок, и есть чуждые сентиментальности морские волки, непреложно и обоснованно убежденные в том, что в море всякий отвечает за свои ошибки сам.
ВОЛЧОНОК
Ф. рассказывал: был у него приятель Славик, худощавый, низкорослый, с рыжеватой бородкой.
Славик был человек со странностями. Переменил за свои сорок лет массу занятий, работал и молотобойцем, и матросом на торговом судне, и воспитателем в детском доме, коллекционировал холодное оружие, сочинял повесть о знаменитом советском писателе-фантасте.
О жизни своей рассказывал туманно, намекал, что он потомок легендарных корсаров. Не пил, не курил, в компаниях держался замкнуто, отношения строил по принципу: «Мне — никто, и я — никому». Подарки тут же подчеркнуто отдаривал, пунктуально возвращал случайные копеечные долги.
В любительском яхт-клубе в устье Невы у Славика стояла яхта, старый, купленный по случаю звездник по имени «Пассат».
С ранней весны до глубокой осени Славик пропадал на «Пассате», неделями жил на нем, запасшись хлебом, салом и чесноком. Спускал кораблик на воду, оснащал его и надолго пропадал в Финском заливе, навещая то Петергофскую гавань, то острова под Выборгом, то сумрачные, необитаемые кронштадтские форты.