Они здорово спелись, режиссер и его звезда. Недавно мы притворялись перед объективом, что обсуждаем ход путешествия. Норман солидно, как подобает штурману, вещал насчет оснастки «Тиг-риса». Карло злился. Улучил момент и атаковал Нормана не по сценарию: «В чем ошибка саутгемптонского опыта, где большой грот, на который возлагалось столько надежд?» Интервью приобретало остроту, но тут аппарат заело, весьма для штурмана вовремя.
Зря Карло нервничает. Против рожна не попрешь. Фильм определенно будет назван «Норман Бейкер и остальные».
ОСТАЛЬНЫЕ
Нас на борту отнюдь не одиннадцать, ковчег изрядно населен. Главным образом кузнечиками. Ночью они упоенно стрекочут. Асбьерн изловил одного. Матерый кузнечище позировал, ползал по столу, взобрался на ростр и улетел.
Вечерами навещают птички. Сядут на нос, на крышу хижины, развернутся, как флюгеры, клювами к ветру и качаются в такт судну, засыпая.
Чайки и днем сопровождают нас, умудряются даже присаживаться на спасательный буй, хотя это для них цирковой номер, потому что шар скользкий и крутится непрестанно.
ЧТО ЗА БОРТОМ
За бортом океан и рыбы. Мы на них охотимся. Карло подцепил корифену на крючок спиннинга, Рашад подстрелил вторую, третья поймана вчера. Тур сказал, что больше удить пока не разрешает, нет нужды брать у океана лишнее, не будем усугублять ошибок, допущенных человеком в отношениях с живой природой.
Здоровенные рыбины словно поняли, что на их ловлю наложен запрет, и водят хоровод вокруг лодки. Корифена удивительно красива — мощная высоколо-бая голова, каплевидное тело, золотисто-изумрудно-голубоватое, и стрела хвоста.
Вытащенная на воздух, корифена сперва отливает золотом, но очень быстро как бы покрывается патиной, становится серо-зеленой. Питается она в основном летучими рыбами, поэтому лихо хватает блесну, если та скачет по поверхности воды. Мясо корифены — деликатес.
Видели вдалеке кита. Иногда к лодке подходят дельфины и шумно дышат.
Только что объявились до того не подплывавшие рыбки, сантиметров тридцать в длину, чрезвычайно доверчивые — берут корм прямо из рук. Их визит меня насторожил: где прилипалы, там и их хозяева. Действительно, показались коричневые акулы, они шли строем, впереди двухметровый вожак, за ним четыре поменьше. Я потребовал у Тура вернуть ныряльщиков на палубу, и они вылезли с явным неудовольствием.
РУЛЮ ПО-НОВОМУ
То важное и полезное, что Эйч-Пи, несмотря на «козни» Норриса, все же построил, представляет собой великанское подобие верши: конус, образованный тремя стойками, канатным кольцом внизу и треугольной деревянной рамой вверху.
Ожидается, что конус этот, опутанный веревочной крупноячеистой сетью и опущенный с борта торчком, позволит с комфортом принимать ванну, а также вести подводные съемки. У Асбьерна при взгляде на вершу лицо вытянулось:
— Теперь нас запрут в эту штуку и запретят купаться.
Успокоил его: где тот злодей, который подменил бы океан лягушатником, да еще одиночным?
Акул, кстати, больше не видно, они рыщут, как правило, в свежую погоду, а у нас затяжной курортный штиль. «Тигрис» превратился в солярий, и обитатели его сигают за борт под любым предлогом и без предлога.
Автор этих строк нес предобеденное дежурство, при безветрии, на двадцатишестиградусной жаре, изныл, заскучал и прыгнул без зазрения совести в воду, такую же теплую (градус разницы), как воздух. В воде он встретил Тура. «А вахта?» — выдохнул Тур. «Формальность», — фыркнул вахтенный. «Закрутит!» — «Вырулим». Подплыл к веслу, взялся за лопасть и повернул ее, подплыл к другому и сделал то же. «Гениально!» — восхитился Тур и скушал доброго огурца.
ГОМЕОСТАТ
Объявил час психологических тестов и вынес из хижины ящик с верньерами, похожий на приемник старинной марки.
Принцип его устройства объяснен в дневниках «Ра». Поскольку лучшего объяснения мне не придумать, я, пожалуй, его повторю.
Представьте себе несколько душевых кабин, трубы которых соединены последовательно. Пусть в кабины войдут люди и, манипулируя кранами, попытаются создать себе подходящую температуру для мытья. Нетрудно догадаться, что сосед будет мешать соседу, пока, наконец, действия всех не согласуются.
Говорят, именно в душевой профессору Федору Дмитриевичу Горбову пришла мысль о приборе, на котором можно моделировать групповые взаимосвязи.