КАК ШВАРТОВАЛИСЬ
Два дня назад пришли на привязи за «Язоном». Издалека увидели длинную очередь судов на разгрузку. Порт гигантский, причалов много, пристать негде. Нас долго таскали по акватории и поставили на рейде, прицепив к бую. Опять, как у Ормары, мы на отшибе. Чтобы покинуть корабль, надо подзывать проходящую мимо лодочку и просить подвезти либо прислать с прогулочной пристани мотобот.
«Зодиак» не выручит, его не оставишь на берегу без присмотра. Портовые власти сохранности не гарантируют.
КТО ВСТРЕЧАЛ
Никто не встречал — из тех, с кем жаждал встретиться Тур. Зато первый же катер доставил тех, с кем отнюдь не жаждал, — журналистов.
Для меня это была радость: журналисты оказались советскими корреспондентами «Правды» и ТАСС. Сразу после объятий я их предупредил: «Братцы, вы не из консорциума, сейчас вас отсюда могут погнать». Но Тур излучал любезность, не мешал расспросам и даже сам дал подобие неофициального интервью, но чувствовал себя явно неловко, как пай-мальчик, к которому нагрянули со двора озорники-сверстники, а взрослые вот-вот вернутся.
Взрослые, сиречь эмиссар Би-би-си, явился на борт чуть погодя. Тут уже пошли разговоры другого толка.
ЧЕМ НАС «ПОРАДОВАЛИ»
Полумиллиону долларов, отпущенному на экспедицию, практически крышка. Дальнейшие расходы — пожалуйста, из собственного кошелька.
Правда, «крышка» — понятие растяжимое, в Омане тоже была крышка, а ничего, перебились. Но теперь, похоже, настала «крышка крышке».
Кроме специально экспедиционных денег, у консорциума планировались особые суммы на производство съемок. Тур из них до сих пор не получил ни цента. Однако упоминать о киношных долларах наши импресарио почему-то избегают.
Тур осведомился о судьбе репортажей. «Публикуются», — заверили его. Где, в какой стране? Назвали скандинавский ежемесячный журнал, о котором ни один из нас не слыхивал. Почему именно в нем? Потому что туда запродали. «Имеем право, загляните в контракт».
Мы-то мечтали, что отчеты о нашем плавании будут появляться в крупнейших изданиях мира…
Питер Кларк — юрист консорциума, который прибыл к нам на борт и уютно расположился на обеденном столе, потягивая лениво пиво из банки, чувствовал себя все более и более неуютно. Окруженный нами со всех сторон, он был буквально подвергнут перекрестному допросу.
— Я посылаю репортажи еженедельно, — говорил Тур, — они идут как бы «с продолжением», разве можно было отдавать их журналу, который выходит раз в месяц, мизерным тиражом и только в Норвегии?
— Да, это, пожалуй, ошибка, но ее уже не исправишь.
— Но ведь вы — консорциум — более нас заинтересованы в рекламе, вам это необходимо, прежде всего для будущего фильма.
— Да, но…
— Вы запрещаете нам давать какую бы то ни было информацию о плавании, о событиях на лодке по любительскому радиоканалу.
— Да, это так.
— Но ведь это глупо. Мы должны подогревать интерес к экспедиции, а не гасить его.
— Об этом заботится консорциум…
— Нам надоело долдонить по радио одно и то же: лодка находится в Индийском океане и плывет в нужном направлении. В результате о нас либо совсем не пишут, либо пишут заведомую чушь, вроде того, что кого-то съели акулы.
— Я не могу изменить условия контракта.
— Но ведь в рекламе нуждаетесь прежде всего…
Разговор становился бессмысленным. Питер все равно ничего не мог решить или изменить.
Тур, поняв это и увидев, что мы свирепеем, распорядился о приготовлениях и поездке в город.
Я махнул рукой и пошел в хижину, чтобы прочитать письма из Москвы, которые привез с собой Кларк. Каково же было мое изумление, разочарование и негодование, когда я, вскрыв пакет, обнаружил там свои собственные письма, которые я отправил из Омана в Москву (через Би-би-си)! На конвертах я написал по-английски лишь фамилию, остальную часть адресов по-русски, решив, что для работников почты это будет проще, секретарша же консорциума решила, что письма пришли из Москвы.
Питер только развел руками, но не упустил случая напомнить, что я должен приготовить и упаковать для отправки в Би-би-си отснятые мной фотопленки.
— Вас это тоже касается, — кивнул он Карло и Герману, которые слушали наш разговор.
Карло наклонился ко мне и пробормотал тихо по-итальянски хорошо понятную нам, но, к счастью, неизвестную Питеру фразу; Герман, увидев, что Кларк отвернулся, прибегнул к международному жесту, который составляется при помощи правого предплечья и левой ладони.
Все это, однако, лирика, главное, что мы в Пакистане.
«Исламская республика Пакистан. Государство на северо-западе Южноазиатского субконтинента. Площадь — 803,9 тыс. кв. км. Население — около 65 (по переписи 1972 г.) миллионов человек». Страна сложной истории и трудной судьбы, в перипетии которой предпочитаю не вдаваться. В конце концов мы здесь по приватной надобности и ненадолго.
ГДЕ ГОСТИМ
Гостим, как сказано, на рейде, в затоне. До берега по прямой не так уж далеко, но до дебаркадера, куда и откуда нас возят, — ровно полмили.
Вид на все четыре стороны замечательный: море, город, суда, форт с пушками и радиолокационными установками.
С территории военно-морской академии, что прямо напротив, судя по солнечным зайчикам, нас разглядывают в бинокли. Тоже, наверно, получают удовольствие.
Регулярно подходят катера и мотолодки с доброжелателями и любопытными. У кого-то к нам дело, у кого-то нет, но все обязательно таранят «Тигрис», отшвартовываясь, и Тур ворчит: «Скоро нам не на чем будет отсюда отплывать».
СКОЛЬКО ПРОГОСТИМ
«Сколько потребуется», — твердо сказал Тур, пресекая всяческие толки по поводу финансового кризиса.
Догадываюсь, чего ему стоит эта твердость.
Он — не бизнесмен, он из тех, у кого денег или вагон, или ноль, промежутка не существует. Прыжок от авиавояжей Бахрейн — Гамбург — Бахрейн до экономии на спичках совершается мгновенно.
Видимо, прыжок уже сделан. В беседах с лицами, от которых зависит наша пакистанская программа, зазвучало презренное до того словечко «почем».
Почем то, почем это? А дешевле? Ну, конечно. Так-так…
Прямо кожей ощущаешь, как хочется ему оборвать торг, обрубить якорные канаты — ив океан, где ни счетов, ни касс, где ветер даровой и за макароны в ящике давным-давно уплачено.
Но в долину Инда ему хочется попасть еще больше.
КУДА УШЛИ ДВА ДНЯ
На хозяйственные и организационные заботы. Постирали в прачечной белье, за что уплатили аж пятьдесят долларов. Запаслись питьевой водой. Наняли караульных — охранять «Тигрис», пока будем отсутствовать.
Арендовали для сухопутного путешествия транспорт.
Да, вот еще: мы же посетили Национальный музей! Тур спешил туда, как на праздник. С восторгом глядел на стеатитовую статуэтку древнеиндийского жреца. Искал в экспозиции длинноухого Будду. Цитировал Страбона, греческого историка: в здешнем краю живут племена «с ушами до ног, так что они и спят на ушах», — не отголосок ли это того, что в давние времена в долине Инда, как и Мексике и на острове Пасхи, процветал культ оттянутых ушных раковин? [3]
В целом же музей не то чтобы разочаровал Хейердала, но ничего особенно нового для себя он там не обнаружил — и укрепился в стремлении скорее покинуть Карачи.
Чуть-чуть о Карачи.
«Расположен в ста километрах от впадения Инда в Аравийское море. Возник в начале XVIII века на месте рыбачьего поселка белуджей. Некоторое время был столицей страны. Сейчас — главный ее порт и самый большой город, промышленный и культурный центр». (Из справочника.)
ЧЕГО В КАРАЧИ МНОГО
Жителей (по данным десятилетней давности) четыре с лишним миллиона человек. Предприятий: треть крупной промышленности Пакистана сосредоточена здесь; недалеко от Карачи — атомная электростанция. Магазинов, в частности ювелирных (золото, серебро, оникс). Автомобилей. Реклам. Красивых зданий, современных (отель «Интерконтиненталь»), старинных и «современных под старину».
3
В 1928 г. чешский лингвист Ч. Лоукотка опубликовал работу, в которой сопоставлялись знаки протоиндийского письма и письма кожау ронго-ронго. Далее исследования продолжил венгр Хевеши. По его мнению, чуть не половина иероглифов там и здесь совпадает, то есть у письменности долины Инда и острова Пасхи много общего. Мировая наука отнеслась к выводам Лоукотки — Хевеши весьма сдержанно.