Я купил мемуары знаменитого «аса диверсий», «короля диверсантов Третьего рейха» Отто Скорцени, и, захлёбываясь щенячьим юношеским энтузиазмом, пересказывал дедушке подробности выдающейся операции по спасению лидера фашистской Венгрии Хорти, которую провернул «арийский сверхчеловек» «без единого выстрела». Всегда иронично‑дружелюбный, дед был сильно задет за живое.
— Брешет твой Скорцени!
— Откуда тебе знать, дедушка?
— Мне откуда знать? Я там был! С разведгруппой Второго Украинского! Такого боя как там за всю войну не было! Кровь по щиколотку лилась! Мы чуть‑чуть не успели, они из‑под самого носа у нас удрали, это было. А насчёт «без единого выстрела» — брехун твой Скорцени! Шоб я так жил, как мы тогда постреляли!
И ещё один эпизод. Который мне рассказал не дедушка, но уже батя. Когда дед попал в плен к фашистам, его повесили на дыбу. На сутки. Мадьярский солдат сжалился над пленником, поприветствовавшим его на родном языке, и незаметным движением тяжёлого армейского сапога подкатил в ноги деду каштан. И тот сумел опереться на него большим пальцем ноги, чтобы хоть чуть разгрузить выворачиваемые из плечевых суставов руки. И провисел так сутки, балансируя на невидимой врагам крошечной точке опоры. Потом его голова поникла. Снимавший деда с дыбы часовой был уверен в бессознательном состоянии пытаемого: после двадцати четырёх часов дыбы иначе быть не могло. Осознать масштаб своей недооценки украинской силы духа и воли враг не успел: дед убил его ударом кулака. Потом успешно ушёл к своим.
Дед со мной вообще был всегда, с того самого момента, как покинул наш материальный мир, я ощущал его незримое присутствие — немного рядом, немного — внутри себя. Сначала он был чуть ворчлив и всегда пресекал мои попытки пообщаться с ним: «Мне в Раю хорошо, оставь в покое деда!» Но когда на нашу землю пришла беда, он помягчал и буркнул что‑то вроде: «Рановато мне отдыхать, когда на Родине такое!» Теперь он всегда молча и очень явственно во мне, и готов помочь словом и делом.
Сила двух дедов, объединившись во мне, разорвала хватку инстинктов, вышвырнула их узел из души — наружу, как нашкодившего кота из хаты.
— Доча, слушай внимательно. Сегодня твоя задача — учиться любви к Родине. Смотри, слушай и запоминай. Стоять будешь отдельно от толпы, я тебе покажу где. Если начнётся стрельба, драка или любая паника — сразу уходи домой. На всякий случай вот тебе мой второй телефон для связи с родственниками. Если меня арестуют или убьют — ни в коем случае не смей ко мне подходить, тоже сразу уходи домой. Дядя Славик прикроет тебя. На время митинга поступаешь под его командование, приказания выполняются безукоризненно. Как понял, боец?
— Пааааа…
— Боец, я не слышу, ты понял?
— Даааа…
— Ответ неверный! Правильный — так точно! Боец, ты всё понял?!
— Так точно! Папа, если тебя арестуют, я их всех поубиваю!
Вдох‑выдох.
— Обязательно дочка. Ты уже хорошо стреляешь, а увидев это — научишься ещё лучше. Ты обязательно убьёшь всех их. Но не сегодня! — властный, повелительный жест. — Что сказал Господь наш, Иисус Христос, когда его пришли арестовывать, а его ученик бросился рубиться? Он сказал: «Если бы я хотел, Мой Небесный Отец прислал бы Легионы ангелов мне в помощь!» Сегодня не время для убийств, доча, мы до последнего будем стараться решить миром……..
— Здорово, Славян! Я пойду выступлю, присмотри, плиз, за дочкой. Если что со мной — доставь домой в целости.
— Понял, Юр, сделаем.
— Доця, напоминаю, на время операции переходишь в подчинение дяди Славика, я пошёл…
Море голов, плеск знамён на ветру, взволнованные и взбудораженные женщины, собранные и решительные мужчины. Стройные ряды оцепления из отрядов самообороны, железная дисциплина шеренг. Никаких пьяных, никаких буйных. Никакого дубья, касок, броников, как у накачанных наркотой и психостимуляторами этномутантов на Майдане. Только крепкие рабочие руки и готовность заслонить собой других, идти до конца. Дружественная с митингующими пузатая милиция из местных, взволнованный, но толковый молодой городской мэр — по‑здешнему «голова». Никаких снайперов на крышах, никаких признаков провокации. Впрочем, заранее их чаще всего не видно, мне ли не знать……
— Кто последний в очереди на выступление?
— Вы хотели бы выступить? — Молодой мужчина с костистым лицом и внимательным взглядом охваченных тёмными кругами спокойных глаз. Это — ответственный за допуск желающих выступить к микрофону, из группы охраны правопорядка. — Вы пили?