— Тогда что ты нам предлагаешь, Кэт? — фыркает Марджери. — Оставить самого могущественного, из когда-либо созданных, Принца Невидимых замороженным в какой-то кубик льда под нашим домом? Это безумие! — В кафетерии полно ши-видящих. Большинство из них согласно бормочут, но они всегда такие. Кто громче всех горланит — с тем они в этот момент и согласны. Овцы. Половину времени я шпионю — это единственная причина, почему я не могу туда спрыгнуть, повилять своим задом и проблеять: «Бэ-э-э!», представляя, как хоть кто-то из них попытает свое счастье меня поймать.
Я почти всю ночь проторчала в аббатстве, ожидая, когда проснется народ и подтянется на завтрак, и, несмотря на то, что я всю ночь пробыла на ногах, мне не терпится услышать все остальные новости, чтобы начать их обмозговывать. Мне не требовалось так много сна, как остальным, но, в конце концов, я вырубалась, падая замертво. Это опасно — пребывать в такой спячке, как я, поэтому мне всегда тщательней приходилось выбирать место для сна — за кучей запертых на все замки дверей, и в окружении всевозможных ловушек. Я знаю, как позаботиться о себе. Я — сама по себе с тех пор, как мне исполнилось восемь.
— Едва ли это «кубик льда», — не соглашается Кэт. — Сам Король Невидимых заключил Крууса в эту тюрьму. Вы собственными глазами видели, как вокруг него выстроились стены от пола до потолка.
У меня нет семьи. Когда мою маму убили, Ро заставила меня перебраться в аббатство к остальным видящим сидхов — тем из нас, кто способен видеть Фейри, и мог это делать еще до падения стен. К тому же некоторые из нас обладают уникальными способностями. Раньше мы думали о себе с точки зрения «нас» и «их» — людей и фейри — пока не узнали, что в далеком прошлом в наше развитие вмешался сам Темный Король, смешав свою кровь с родословными шести древних ирландских домов. Некоторые говорят, что мы испорчены, что внутри нас — зло. Я говорю: все, что делает нас сильнее — еще бы! — только сильнее нас укрепляет.
— Сигнализация не работает, — возражает Марджери. — И никто из нас не может наложить отпугивающие защитные заклинания. И что самое худшее — там даже двери не закрываются. Мак целый час пыталась.
Кусок шоколада с арахисом, который я уже собиралась проглотить, чуть не вылетает у меня изо рта — едва-едва. Я так и не обуздала свою реакцию на ее имя. Каждый раз, когда слышу его, перед моим взором так и стоит выражение ее лица, когда она узнала обо мне правду.
Черта с два! Я понимала, что случится, узнай она, что я убила ее сестру. Так что не надо впадать из-за этого в депресняк. Если знаешь, что грядет и ничего с этим не делаешь, то не имеешь права изображать удивление и сердиться, когда раскрывается правда. Вселенское правило номер один: все тайное всегда когда-нибудь становится явным. Такова природа. Правда все равно всплывает наружу.
— Сказала, что ей это неподвластно, — продолжает Марджери. — Она думает, что Король что-то сделал с ними нарочно. Бэрронс и его люди силой пытались сдвинуть их с места, но безрезультатно. То место все равно остается открытым.
— Там могут бродить все, кому вздумается, — возмущается Коллин. — Этим утром мы застукали там близняшек Миган, сжавших свои кулачки на ограждающем барьере и глядящих на него так, словно он был самим ангелом во плоти!
— А что ты делала там сегодня утром? — спрашивает Кэт у Коллин. Коллин отводит газа в сторону.
Испорченная там кровь или нет, у меня нет претензий к тому, что являюсь ши-видящей. Для меня это лучший подарок из всех. Никто из прочих ши-видящих понятия не имеет, как со мной справиться. Я необычайно быстра, необычайно сильна, обладаю обостренным слухом, обонянием, и чертовски острым зрением. Одно не знаю — улучшены ли у меня еще и вкусовые рецепторы. Поскольку не могу знать, какой вкус ощущает чей-то другой язык — и похоже, это так и останется на уровне догадок. Но самое улетное качество — суперскорость. Я могу пронестись по помещению так, что никто из людей меня не увидит, а если и почувствуют ветерок, то, как правило, списывают его на открытое где-то окно. Я открываю окна повсюду, где нахожусь. Это мой камуфляж. Если входите в комнату с множеством открытых окон, внимательно следите за дуновениями, противоречащими направлению ветра с улицы.
— Все потому, что у него лик ангела, — говорит Тара.
— Тара Линн, не смей и на секунду туда ходить, — строго говорит Кэт. — Круус бы всех нас уничтожил, если бы решил, что может этим чего-то добиться, и это еще до того, как он прочел Книгу и впитал ее силу. Сейчас он Синсар Дабх — с самой темной, наизвращеннейший магией эльфийской расы. Неужели ты забыла, что произошло с Барб? Неужели не помнишь, скольких людей Книга зверски убила, когда еще не имела тела? Теперь оно у нее есть. И оно под нашим аббатством. И ты считаешь, что оно имеет ангельский вид? И все? Да ты в своем уме?!
Прошлой ночью меня не было под катакомбами, поэтому своими глазами не видела, что произошло. Я держалась подальше от той личности, чье имя даже не произношу. Однако, я слышала, что случилось. Все об этом только и галдели.
Пиплы, В'лейн — это Круус.
Он даже не из Светлых. Он худший из всех Темных Принцев.
Это с трудом укладывалось в моей голове. Я была по уши в него влюблена! Думала он тот, кто собирается нас спасти, борясь на стороне добра, на стороне людей в этой войне. Оказывается, он сам был войной, в буквальном смысле этого слова — Война — Четвертый Всадник Апокалипсиса, скача бок обок со своими тремя Темными братьями-принцами: Смертью, Мором и Голодом. Выходит, наши мифы оказались правдивы. Когда они ворвались в наш мир, все пошло прахом. Никто не знал, что он жив. Как предполагалось, Круус был убит три четверти миллиона лет назад. Вместо этого, все это время он маскировался под В'лейна, скрываясь под его романтической внешностью и, пробравшись во Двор Светлых, форсировал событиями, срежиссировав прекрасную возможность добиться желаемого: господства над обеими расами.
У фейри столько терпения, сколько песка на пляже. Еще бы им не быть терпеливыми, когда твоя жизнь бес-мать-твою-конечна.
Еще я слышала, что он был одним из той четверки, что изнасиловали М… ту личность, чье имя я не произношу даже в мыслях — в тот день в церкви, когда Гроссмейстер натравил на нее принцев.
И это ему я сказала, что когда-нибудь подарю ему свою девственность! И он принес мне шоколадные сердечки, флирти-флирти!
В'лейн и есть Круус. Чуваки. Иногда это — все, что я могу сказать.
Тара бросила на Кэт вызывающий взгляд:
— Это не значит, что я желаю его свободы. Я просто сказала, что он прекрасен. Никто не может с этим поспорить. У него крылья, как у ангела.
«Он прекрасен». А у нас большие, пребольшие проблемы. Я спускалась в подземелье прошлой ночью, и мне сразу же все стало ясно. Я прочесывала подземный лабиринт, пока не нашла келью, где некогда хранилась Синсар Дабх. Ну, вообще-то она все еще там хранится, только в другой оболочке.
В'лейн больше не выглядел как В'лейн. Он запечатан в центре ледяной глыбы, заключенной в клетку из светящейся решетки. Его голова откинута назад, глаза переливаются всеми цветами радуги, он ревет и его огромные, черные, бархатные крылья широко расправлены. Блестящая татуировка извивается под кожей и мерцает, как золотая пыль. И он обнажен. Если бы я не видела других членов в фильмах, то подумала бы: а не потерять ли мне девственность.
— Черные крылья, Тара, — говорит Кэт, — такая же черная магия, как и смертельная. Он был опасен раньше. Сейчас он в тысячи раз хуже. Король не должен был позволять ему прочесть всю Книгу. Он должен был его остановить.