— Я думал, ты уже поняла, что для тебя я готов сделать невозможное возможным.
Еда лишь подтвердила это заявление. Одно за другам сменялись блюда и дороше вина. Наоми наслаждалась восхитительными напитками и яствами, не оставляя попыток выведать, какой всё-таки сюрприз он ей уготовил. Конрад потягивал виски, для виду ковырял вилкой в тарелке и самодовольно улыбался в ответ на все попытки девушки заставить его расколоться…
— Какой же ты воображала, вампир, — сдалась Наоми.
— Сюрприз слишком хорош, чтобы его испортить. Как ужин? Некоторые блюда оказались весьма экстравагантными, другие подчёркнуто изысканными, но все без исключения были невероятно вкусны. Она улыбнулась, глядя на Конрада поверх бокала:
— С`est exquis сomme tes levres.
Это значило — чудесен на вкус, как твои губы. Вампир резко выпрямился в кресле, когда Наоми провела затянутой в чулки ножкой вверх по его ноге.
Можешь сколько угодно изощряться в своих уловках, — чуть охрипшим голосом сообщил Конрад, впившись взглядом в вырез глубокого декольте платья, подменного им, — но что бы ты ни делала, я не сдамся. На десерт им подали набор птифуров в миниатюрном комоде из серебра ручной работы. В каждом из маленьких выдвижных ящичков этой необычной менажницы для десертов лежало пирожное, и ни одно не повторялось.
— Ну, всё, — заявила Наоми, пробуя по кусочку каждую сладость, — я отсюда точно не уйду.
— Не волнуйся. Мы ещё не раз сюда вернёмся.
У Наоми сжалось cердцe, но она заставила себя улыбнуться.
— Согласна не меньше, чем на раз в неделю, хотя бы ради этих птифуров.
— Ну что, готова к сюрпризу? — спросил Конрад, когда с ужином было покончено.
— Конечно, просто умру, если ты протянешь ещё немного! — выпалила Наоми, и тут же пожелала забрать свои слова обратно. Внутри неприятно кольнуло, но девушка постаралась скрыть от Конрада свою тревогу. Вампир по своему обыкновению закрыл Наоми глаза и переместил их ещё раз. Наоми почувствовала, как изменилась погода, в воздухе разлились новые запахи. И она услышала другой язык — французский.
Положив тёплую ладонь на обнажённую спину Наоми, вампир повёл её куда-то, где было гораздо более людно и темно, чем в том месте, куда они прибыли.
А потом он убрал руку с её глаз.
Наоми приоткрыла рот и ахнула. Они стояли перед Oперa Гарнье, всемирно известной Гранд-Oпера, в стенах которой родился и вырос Парижский Балет. Руки Наоми покрылись мурашками.
Афиша гласила. «Ромео и Джульетта».
Это было одно из её любимейших произведений Шекспира, и Наоми всегда хотела увидеть постановку по нему. Но увидеть «Ромео и Джульетту» здесь? В Париже? Её глаза наполнились слезами.
— Конрад, это лучший подарок, который я когда-либо получала, — выдавила Наоми и подняла взгляд на самого желанного мужчину в своей жизни.
Он предложил ей руку, чтобы проводить Наоми внутрь.
— Пойдём, — промурлыкал вампир, — иначе мы опоздаем.
Словно во сне она поднялась вслед за ним по лестнице к парадному входу во дворец Гарнье. Наоми слушала, как где-то в зале оркестр настраивал инструменты, и потрясенно рассматривала великолепие интерьеров, изысканные фрески на потолках, картины, скульптуры и резьбу, украшавшие стены, замысловатые узоры искусно выложенных мраморных полов. Пока они занимали места — естественно, в лучшей ложе — Наоми пробормотала:
— Ах, вампир, ты чу-у-удо! Кажется, ты и в правду способен… сделать невозможное возможным.
Сексуально ухмыльнувшись, Конрад снял очки.
— Я рад, что тебе нравится
Когда занавес подняли, сердце Наоми заколотилось, как сумасшедшее, и не успокаивалось на протяжении всего представления. Она была на седьмом небе от счастья. Поразительно, насколько изменился балет, и при этом как много сохранилось в нём с прежних времен. Рисунок танца безупречно соответствовал пьесе, а музыка дополняла ощущение целостности и гармонии.
Однако Конрад сидел со скептическим выражением лица, скрестив руки на груди.
— Они тебе в подмётки не годятся, — шепнул вампир, за что Наоми, кажется, ещё больше полюбила этого мужчину.
— Спасибо, конечно, но я думаю, что по сравнению с современными балеринами я несколько мала ростом и слишком пышная в груди.
— Полагаю, у меня слабость к миниатюрным балеринам с большой грудью.
Наоми улыбнулась:
— Я рада, что нравлюсь тебе.
— Не то слово как, — прядь волос упала Кону на глаза. — Ты скучаешь по балету?
— Да. Это очень волнует, выступать перед публикой. И мне не хватает ощущения сплочённости и братства нашей труппы, — Наоми скучала даже по ощущению ноющих мускулов после изнурительных репетиций. — Но я счастлива, что смогла поделиться этим с тобой.
Его пальцы переплелись с её.
Занавес упал, но Наоми долго не могла отойти от трагической развязки, хоть она и была ожидаема, и Наоми давно с ней смирилась. Тем не менее, грустный финал пьесы приобрёл для неё новый смысл. В скором времени ей так же, как Джульетте, придётся разлучиться с возлюбленным. Душа девушки стонала от отчаяния и безысходности, не находя выхода из ситуации, в которой она оказалась.
Но чему быть, того не миновать. Наоми смирилась и с этим, и не жалела ни о секунде прожитой жизни…
Конрад вернул её в реальность, вложив в руку небольшую обитую бархатом коробочку.
— Что это? — спросила Наоми, хотя уже знала ответ на этот вопрос.
Сглотнув комок в горле, она открыла коробочку. Внутри лежало изысканное платиновое кольцо с пронзительно синим сапфиром, окружённым россыпью бриллиантов.
— Будь моей женой, Наоми.
Когда Наоми смогла оторвать глаза от кольца, она встретилась взглядом с вампиром. Он сделал ей предложение в Опера Гарнье, в этом изумительно красивом месте. Её сердце всё ещё замирало от восхищения и впечатлений от балета… и трепетало от любви к мужчине, который подарил ей этот вечер. При других обстоятельствах она бы расплакалась от счастья.
— Конрад… — невысказанные слова жгли ей горло. Наоми так хотелось во всём ему признаться. Но она боялась украсть у них оставшееся время.
«Мои дни сочтены», — стучало в висках у Наоми. Он смотрел ей в глаза неотрывно, ожидая ответа. — «Но я не могу рассказать тебе об этом».
Она должна была вернуть ему кольцо. Никогда в жизни Наоми не приходилось совершать такого тяжёлого поступка. Сердце девушки рвалось в груди на части, когда она протянула ему коробочку.
— Мне очень жаль, — прошептала Наоми. — Я не могу.
Он взял её без слов. Лишь на скулах играли желваки.
Когда Наоми вернула кольцо, его мир рухнул.
Это было словно удар под дых. Она не желала связывать себя с ним, несмотря на то время, которое они провели вместе, несмотря на то, как им было хорошо. Но Конрад понял это слишком поздно.
Она отказала ему, не задумавшись даже на секунду.
Усталость, которую он игнорировал всё это время, с двойной силой навалилась на него. Разочарование от тщетных усилий и безрезультатной охоты легло тяжёлым грузом на плечи. Он терпел неудачу на каждом шагу.
Конрад не мог найти того, что искал, и не мог удержать то, что было у него в руках.
Чем больше Наоми от него удалялась, тем сильнее он её желал. Он хотел её так сильно, что это было похоже на сумасшествие. А Конрад, как никто другой, был знаком со всеми гранями безумия.
И когда она отказала ему, он понял, что не отпустит её.
Конрад боялся, что в таком случае в её глазах станет ничем не лучше, чем Робишо. Ведь тот сукин сын также требовал, чтобы она осталась с ним против собственной воли.
И всё же, одно дело не отпускать её, при том, что она сама хочет остаться, и совсем другое удерживать только потому, что он не может без неё жить.
Конрад был уверен, что Наоми хотела бы остаться с ним, хотела бы, чтобы он её удержал. Она отказала ему, но он заставит её передумать.
Глава 36
Вампир просто кипел.
Наоми чувствовала себя так, словно ходила вокруг дикого, неприрученного зверя — одно неверное движение, и он может наброситься.