— О, Боже, ведьма! — воскликнул Конрад и пояснил: — Она впала в транс.
— Отведи меня к ней, Конрад!
Он помог Наоми вытереться и подал халат, потом перенёсся вместе с девушкой в студию.
Они обнаружили Бауэна прижимавшего Марикету к груди. Ликан был весь в крови и с зияющими ранами по всему телу, а Мари бледная и словно в дурмане.
— Значит, сработало? — бросил Бауэн, завидев Конрада, но его внимание было сосредоточено на ведьме в его руках.
— Да, мы вам так благодарны…
— Я забираю свою девочку домой, — оборвал Макрив и добавил, уже обращаясь к Мари: — А ты отправляешься в бессрочный отпуск.
Мари слабо кивнула:
— Никогда не посмотрю больше в зеркало. Никогда.
Когда Бауэн поднялся, унося Мари в зеркало, она бросила взгляд назад через плечо оборотня. Выражение её лица было задумчивым. За мгновенье до того, как исчезнуть, Мари прижала палец к губам, предупреждая Наоми молчать о чём-то.
Что это значило? Наоми нахмурилась.
Но они уже ушли, и стеклянная поверхность сомкнулась за ними. Когда Наоми всмотрелась в зеркало, её отражение внезапно подёрнулось… и на мгновенье проступил её прежний, призрачный облик.
Глава 43
Недели, последовавшие за её воплощением, могли бы стать самыми счастливыми в жизни Наоми.
«Если бы только я не вернулась… другой», — размышляла девушка, поглаживая волосы спящего Конрада.
Вскоре после её воскрешения они поженились. Скромно, без фанфар. Сначала после всех переживаний той бурной ночи Наоми была слишком слаба для свадьбы, но постепенно пришла в себя. И тогда Конрад пригласил священника из мира Ллора, и тот провёл церемонию прямо в Эланкуре.
Наоми грызло чувство вины, потому что она вышла замуж за Конрада, не рассказав вампиру ничего о терзавших её дурных предчувствиях по поводу своей новой сущности. Когда же она узнала, что Бауэн еле вырвал Мари из зеркального плена во время ритуала, Наоми и вовсе потеряла покой. Что-то пошло не так, и заклинание ведьмы сработало неправильно.
Наоми чувствовала, что изменилась.
Она продолжала спать днём, чтобы ночами бодрствовать с Конрадом, но заметила, что теперь нуждается не более чем в четырёх часах отдыха в сутки. Наоми обнаружила также, что могла бы совсем отказаться от пищи. Однако Конрад настолько хорошо изучил её пристрастия в еде, что постоянно соблазнял деликатесами изо всех уголков света. Поэтому она продолжала есть, хотя скорее по привычке, чем по необходимости.
Наоми пыталась дозвониться до Мари, но у Макривов ей ответили, что ведьма с Бауэном отбыли на остров где-то у побережья Белиза. Или у ещё какого-нибудь побережья, похожего на это совершенно фантастическое место.
Наоми мучилась, отчаянно желая сознаться во всём Конраду, но не хотела, чтобы вампир беспокоился. Ведь он бы весь извёлся, переживая за неё.
Рос был полон надежд и так взбудоражен, строя планы их совместного будущего. Он даже уже начал реконструкцию Эланкура, и искренне радовался перспективам новой жизни, которые рисовало ему воображение.
Конрад был счастлив. И она боялась разрушить его счастье.
Тем не менее, когда однажды Наоми порезалась, и рана зажила на ней меньше, чем за час, девушка испытала такое потрясение, что решилась поднять эту тему и попытаться поговорить с ним.
«Я беспокоюсь, Конрад. Иногда мне кажется, что я… не человек», — призналась она.
«Конечно, ты человек, а кем ещё ты можешь быть?» — отмахнулся Конрад, сгребая Наоми в объятия и начиная кружить вокруг себя. Он кружил её на руках, пока не заставил улыбнуться и успокоиться.
Конрад отнёсся к своему обещанию восстановить Эланкур со всей серьёзностью. Наоми проснулась от стука молотка на первое же утро после своего воскрешения. Правда, как только она справилась с последствиями пережитого шока, Конраду не удавалось нормально поработать. Наоми постоянно его отвлекала, потому что находила блестящее от пота тело вампира неотразимым.
Каждый раз, когда она заставала его взмыленного, без рубашки, и смотрела, как перекатываются под кожей мужчины разгоряченные работой мышцы, Наоми не могла устоять. Она хотела его и соблазняла.
«Я пришла в норму», — заявила ему девушка. — «А в нормальном состоянии я откровенно чувственная».
Он ответил на это, что «всегда в её услужении».
Однажды Наоми застала его в своей студии, но Конрад, казалось, не заметил её присутствия. Наоми наблюдала за ним, и у нее перехватило дыхание от гордости за этого мужчину и остро вспыхнувшего желания к нему.
Вампир с нежностью полировал красное дерево балетного станка и сипло бормотал себе под нос: «Когда-нибудь я увижу, как ты здесь танцуешь». Он словно представил себе это прямо в ту секунду и добавил: «Я буду смотреть на тебя часами, а потом попробую на вкус твою влажную кожу».
Они в тот раз даже не успели добраться до кровати…
Забота Конрада об увлечении Наоми заново пробудила в ней желание танцевать, снова использовать эту студию по назначению. Она начала заниматься, едва восстановила силы. И поняла, что её страсть к танцам не ослабела со временем.
Путь обратно на сцену для Наоми был закрыт, она это прекрасно понимала, но решила, что могла бы открыть школу балета для обитателей Ллора. В мире Ллора ничего подобного не существовало. А Наоми с замиранием сердца узнала, что многие дети бессмертных не могли посещать обычные человеческие школы из-за своих рожек, крылышек или голосков сирен.
Когда она поинтересовалась мнением Конрада насчёт идеи открытия «Школы танца Наоми Рос», он ответил: «Если это сделает тебя счастливой, мы запишем каждого щенка Ллора, который пожелает расхаживать в розовом», — и, почесав затылок, добавил: — «Правда, придётся подумать, как расширить твою студию…»
Конрад пошевелился во сне, но не от кошмара. Вампир повернулся к ней лицом, и Наоми погладила его по щеке кончиками пальцев. Конрад тут же уснул ещё крепче. В последние дни кошмары посещали его всё реже и реже.
Конрад боялся снова пить кровь Наоми, однако тот единственный укус уже передал ему воспоминания девушки. Она, в свою очередь, опасалась, что её воспоминания могли стать той последней каплей, которая приведёт его за грань и прорвёт плотину безумия. Однако всё вышло наоборот. Воспоминания Наоми, казалось, принесли лишь пользу, успокоив бунтующий разум вампира.
«Мне снится музыка, смех и тепло…» — признался он ей в один из вечеров. — «Когда я погружаюсь в твои воспоминания, это так… успокаивает. Я с тобой, когда бодрствую. И во сне я тоже с тобой. Мне нравится это».
Наоми знала, что процесс исцеления Конрада ещё не окончен. Это должно было занять много времени. Просто она хотела иметь возможность быть рядом с ним как можно дольше. Получив шанс на новую смертную жизнь, Наоми теперь жаждала бессмертия.
Ведь жизнь с Конрадом сулила такие заманчивые возможности…
Если бы только Наоми имела хоть малейшее представление, что она теперь такое.
Иногда, когда она смотрела на себя в зеркало или замечала краем глаза своё отражение в окне, девушка видела, как проступает её призрачный образ. На мгновение, словно выдернутые вспышкой света из темноты, вокруг глаз и под скулами проявлялись тени.
Её ночное зрение стало таким же совершенным, каким она обладала, будучи призраком. По ночам ей снилось, как она снова парит по воздуху и двигает предметы силой разума.
А сегодня на закате Наоми проснулась, сжимая в ладони розовый лепесток…
За время, прошедшее с ночи воскрешения, Никс несколько раз навещала Наоми. И в каждый из своих визитов валькирия откровенно изучала девушку, бесцеремонно рассматривая её своими золотистыми глазами. Не известно, что там видела прорицательница, но это явно представляло для неё глубокий интерес. А прошлой ночью Никс явилась в Эланкур и вообще не произнесла ни слова. Просто стояла и безучастно смотрела, будто сквозь Наоми.
«Никс, что я такое?» — не выдержав, спросила девушка.
«Что-то… непростое?» — то ли ответила, то ли спросила саму себя Никс.
«Я вернулась неправильной, да?»