После этого было больше детей, и больше благословений, и больше цветов, пока их стол не превратился в море цветов, и Тора улыбалась всем желающим, девочкам или мальчикам, и их лица светились, когда она благодарила их. В какой-то момент она взглянула на Рашида и почувствовала пробегающие мурашки, когда обнаружила, что он наблюдает за ней, его взгляд был задумчивым и наполненным чем-то, что выглядело почти как уважение.
* * *
Рашид наблюдал, как она приняла еще один букет цветов, коснувшись пальцами лица ребенка, когда благодарила ее, и девочка вприпрыжку вернулась туда, где сидела ее семья, почти светясь от восторга. Тора была такой же незнакомкой с этой помпой и церемонией, как и он, наблюдателем, оказавшимся в чужом мире, но вы бы ни за что не догадались, что они почти чужаки здесь.
Она была естественной с детьми так же, как и постоянной для него, всегда была рядом с ним, выглядела спокойной, безмятежной и такой красивой, что у него защемило сердце. Было жарко, и оставалось несколько часов, прежде чем они смогли сбежать, и она так легко могла бы возмутилась тем, что ей вообще пришлось участвовать в церемонии, когда она не была его настоящей женой, но она заставила себя выглядеть легко и непринужденно.
Она заставила его поверить, что все возможно.
Без нее у него ничего бы не получилось.
И позже, когда они вернулись во дворец во время коронации, когда Карим снял черную повязку и поднял золотую, чтобы заменить её, он вспомнил ее слова, сказанные этим утром:
— Ты сильный... Ты будешь хорошим эмиром.
Затем Карим произнес древние слова, чтобы короновать его, и возложил корону ему на голову, это было сделано. Он стал эмиром.
В банкетном зале раздались радостные возгласы и аплодисменты, самые громкие из которых доносились из квартала, где сидели его братья по пустыне и их семьи, и он улыбнулся, когда выдохнул, не осознавая, что задерживал дыхание. Он повернулся к ней и увидел влагу в ее глазах, слезы, которые она пролила из-за него, и он был тронут сверх всякой меры. Но прежде чем он смог сказать ей, прежде чем он смог поблагодарить ее за слова этим утром и за ее сегодняшнюю спокойную силу, сначала был еще один пир, еще одна вечеринка с пушечным огнем и фейерверком, над дворцом, который эхом разнесся по всему городу, а также в крошечных пустынных и горных деревушках города Каджаран.
* * *
Было уже за полночь, когда празднества закончились. Юсра уложила Атию обратно в постель несколько часов назад, день формальностей вперемешку с играми с детьми утомил ее, и теперь Рашид молча шел рядом с Торой к их апартаментам. Торе показалось, что сам воздух вокруг них мерцал, было так много энергии, порожденной сегодняшним празднованием, энергии, которая теперь превращала воздух в электрический, когда они двигались, в потоки, заряженные каждым шорохом одежды о одежду, каждым шагом по мраморному полу, как метрономом, выбиваясь из времени, которое у нее оставалось.
Все, в чем она сейчас была уверенна, это в том, что она не хотела, чтобы эта ночь заканчивалась. Она не хотела, чтобы это чувство заканчивалось, чувство покоя с Рашидом, быть частью его жизни... важной частью ... хотя бы на один день. Она хотела сохранить волшебство этого момента и сохранить его драгоценным для себя навсегда. Потому что скоро ее пребывание в Каджаране закончится. Скоро она вернется в Сидней в своей черной юбке и застегнутой рубашке, и больше не будет шелковых халатов, скользящих по ее коже, не будет франжипани в эфире.
Не будет больше Рашида.
Ее сердце сжалось в груди.
На самом деле он для нее ничего не значил. Случайный секс, а затем быстрый выигрыш, сделка, заключенная с дьяволом, с большим количеством горя на этом пути. Он был для нее никем и все же ее сердце забилось сильнее, когда его короновали, она была так горда им.
Никем для нее?
И ее сердце споткнулось в порыве сказать ей, что она лгунья.
Казалось, слишком скоро они оказались у двери, ведущей в ее покои, и она обернулась и посмотрела на него, такого красивого в своих одеждах, его черты: игра тьмы и тени на фоне ослепительной белизны, золото в его голове поблескивало в слабом свете.
— Спасибо, что проводил меня.
Он покачал головой.
— Это ты заслуживаешь благодарности, Тора. То, что ты сказала мне сегодня утром... — Он замолчал, подыскивая слова, и она приложила палец к его губам.
— Я не сказала ничего такого, чего бы ты уже не знал. Может быть, тебе просто нужно было это услышать.
Он поймал ее руку и сильно прижал ее к своему рту.
— Ты замечательная женщина, Тора.
— Нет, Рашид.