Вспышка ярости... или отчаянной смелости камикадзе перед падением в штопор на сооружения вражеских укреплений полоснула изнасилованное сознание раскаленным хлыстом. Нечто новое. То, чего Ася в себе подозревала, черт возьми! Да! Но гасила как проявление сумасшествия, полагая, что подобные эмоции ее разрушат до основания. Сейчас же они почти прожгли привычный кокон всем удобной покладистой девочки. В гортани разлилось жидкое пламя, снимая блок холода с голосовых связок.
- Ты... да кто тебе... - задыхаясь от прилива эмоций, прошипела Ася, рванув полы халата так, что послышался треск ткани, - позволил так со мной?! Кто?!
Соколов наконец сменил свою позу. Присел рядом на кровать. В эти секунды, которых с лихвой хватило мужчине для одного шага, отчаянная храбрость Аси содрогнулась под атакой панического страха. Она перестала понимать тех монстров, что сидят в его голове. В ее мире было только два варианта реакции на подобную выходку: удар по лицу или поцелуй. В мире кино и романов, если быть точнее. Ее собственный мир давно и планомерно задыхался от скуки.
- Продолжай, Ассаи. Почему ты замолчала?
Волна адреналина схлынула с первыми звуками его голоса не от испуга, а как-то плавно сошла на нет, растворяясь и оставляя после себя опустошение. Ася поспешно затянула пояс халата, стараясь не замечать, как дрожат руки.
- Так что тебя беспокоит? Готова обсудить это за завтраком?
Завтрак? Да ей хотелось сбежать сию секунду. После ночи вряд ли кусок в горло полезет!
- Мне надо в душ, - Ася поискала глазами свою одежду, втайне надеясь, что после этих слов Штейр от нее отстанет.
- Надеюсь, не для того, чтобы играть сама с собой в хирурга? Вставай. Я тебя отведу.
- Я могу и сама...
- Я прекрасно знаю, что именно ты можешь в таком состоянии. И что ты себе нарисовала в голове после вчерашнего. Принимать душ в одиночестве ты не будешь.
«Ночью тебя не волновало мое одиночество. Как будто, реши я что-то с собой сделать, промахнулась бы в темноте...»
И вновь эти мысли растаяли, сменившись приливом сладкого покалывания между ног. Сработали страховочные предохранители, которые сама Ася считала перегоревшими, не позволили слезам от пережитого унижения одержать верх. Боль, агония души осыпалась пеплом к подножию желания.
Она больше не боялась. Тело жаждало его отнюдь не нежных ласк и безумного пламени в остывших озерах глаз, хриплого шепота и поцелуев, напоминающих укусы, полноценного обладания. Пусть ее мир рухнет к его ногам и никогда больше не вернется к прежнему курсу самоуничтожения...
Наверное, именно поэтому она заглушила в себе протест и смущение. Противиться влечению, которое дрожало между ними натянутыми струнами, было невозможно. Особенно ей, нырнувшей в этот затягивающий омут впервые. Особенно сейчас, когда отголоски прошедшей ночи хотели исполосовать ее душу тупыми лезвиями до полной кровопотери.
Замерла, прижавшись спиной к плитке кофейного цвета в ванной, наблюдая, как Соколов откручивает краны, почему-то не боясь того, что намокнет в одежде. Кусала губы, чтобы не показать свое желание плотской близости раньше срока. Сбросила халат на пол, шагнув навстречу теплым струям воды.
Она чувствовала себя желанной под его взглядом. Безумно желанной и сексуальной. Даже вчера, когда сжималась на полу и страдала от чувства глубокого унижения. Просто не те эмоции взяли верх над разумом.
Соколов к ней не присоединился, вопреки ожиданиям Аси. Хотя прекрасно понял, что не собирается она резать себе вены. Почему не ушел? Просто наблюдал, как Ася вытерлась махровым полотенцем и поспешно натянула свои вещи, с трудом скрывая разочарование.
- Стой, - он удержал ее за локоть, не позволив выскочить за двери.
По телу девушки покатилась волна сладкого безумия, которое таяло, застывая и осыпаясь льдом.
Глаза Штейра вновь вынимали ее душу. Виртуозно, осторожно, чтобы не травмировать выше допустимого предела. Без труда считывали каждую эмоцию, отмечали каждый удар сердца и вдох с выдохом. От него невозможно было скрыться и убежать. И Ася просто уронила голову ему на плечо.
Да, читай мои шифровки как открытые книги. Попробуй на вкус, каково это - сперва почувствовать себя желанной женщиной, а потом самым несчастным человеком на земле. Может, это принесет тебе удовольствие?
Соколов все это понял. По ее глазам, по губам, подрагивающим от подступающих слез и сбившемуся дыханию. И когда он рукой прижал ее к себе, обнимая - стремительно, страстно, с каким-то одержимым отчаянием, Ася застонала от неожиданности.