Виолетта нахмурилась, не дождавшись ответа подруги, излишне грубо толкнула Катю бедром, пробираясь к месту у окна. Только тогда Авдеева опомнилась. Решительно сжала локоть Ви, едва сдерживаясь, чтобы не выплеснуть на нее свою злость.
- Я там сяду.
И тихая забитая блондинка сразу сникла, растеряв еще не набравший обороты шарм знающей себе цену сексуальной пышечки. Каждый раз в душе Кати бушевало сочувствие к этой искренней, доброй и такой наивной девчонке, и так же легко его вытесняло раздражение. Виолетта умела быть навязчивой и раздражать своей инфантильностью. По сути, ее пригласили на шоу в качестве овечки для стаи волчиц, которые оказались слишком себялюбивы, чтобы порвать эту жертву незамедлительно.
- Они красивая пара.
В словах Ви не было издевки или попытки уколоть Катю за высокомерие. Девочка просто-напросто констатировала факт, не задумываясь, как сильно бьет по эго подруги подобными словами.
Катя опустилась было в кресло у иллюминатора, но тут же вздрогнула, не в силах совладать с эмоциями. Привстала, повернувшись вполоборота, уже зная, что именно увидит впереди.
Стройная стюардесса с дежурной улыбкой не стала дожидаться взлета, поспешила к будущей звезде шоу с шампанским и тарталетками с черной и красной икрой. Она как раз удалялась от компании Акслера и девчонок, предоставив Кате отличный обзор: Сергей очертил пальцами губы Рашель, заставив раскрасневшуюся красавицу приоткрыть ротик, и, слегка коснувшись губами ободка бокала с шампанским, поднес к ее устам.
Во всей этой немой сцене было столько неприкрытого, первобытного эротизма и сногсшибательной чувственности, что Катя невольно залюбовалась этой картиной, ощущая себя вуайеристкой. Сердце сорвалось в необъяснимую аритмию, и она была даже сладкой и волнующей. Какие-то жалкие пару секунд. Потому что вслед за этим всплеском возбуждения обрушилась реальность, уничтожив шаткие чары.
Не тебя он гладил с такой нежностью. Не на тебя смотрел, как на самую большую драгоценность, на поиски которой потратил долгие годы жизни и наконец-то держит ее в руках. И не ты заливалась краской не стыда, а восхищения, удовольствия быть выбранной мужчиной, по которому уже сохнет все женское население страны.
Сергей и Рашель. Безумно красивая пара, даже черная ревность не могла настолько затмить тебе глаза, чтобы не признать очевидного: они идеально подходили друг другу, и искры взаимного притяжения между ними можно было ловить руками.
Сергей тем временем отнял бокал от губ своей избранницы и что-то сказал ей на ушко. Судорога почти физической боли прошила сердце Кати от этого интимного жеста. Непонятно, почему она с упорством мазохистки продолжала наблюдать за этой парой, чувствуя, как рвутся нервные струны, а горло стягивает морозной пленкой подступающих рыданий.
Рашель почувствовала ее взгляд. Подняла на Катю глаза, в которых отразился вопрос и почти искреннее удивление. Никакого превосходства, попытки унизить соперницу или продемонстрировать злорадство оттого, что возвысилась над конкуренткой. От этого Авдеевой стало еще хуже. Девушка проглотила тяжелый комок в горле. Преодолевая болезненное сопротивление лицевых мышц, робко улыбнулась блондинке и помахала рукой. Ответа дожидаться не стала, опасаясь, что глаза увлажнились от подступивших слез, сползла вниз по креслу.
Как раз вовремя. Стюардесса и стюард бизнес-класса уже начали игривую демонстрацию того, как пристегнуть ремни и в случае форс-мажора воспользоваться кислородными масками. С белозубыми улыбками, поклонами и стремлением угодить пассажирам «боинга». Катя на автомате пристегнула ремень, не заметив, как задрожала Виолетта. Страх этой святой простоты перед полетами сейчас казался чем-то надуманным и не заслуживающим внимания.
«Боинг» начал свой разгон, набирая высоту. За иллюминатором пробегала, сливаясь в сплошную серую картину, взлетная полоса, далекие очертания аэропорта остались позади. Миг, и самолет оторвался от земли, вызвав приятное ощущение невесомости в теле Кати. Забыв на время об Акслере и Рашель, девушка припала к иллюминатору, жмурясь от яркого солнца. Земля стремительно отдалялась, здание аэропорта и разветвление дорожных магистралей становились все меньше с каждой секундой. Еще немного, и самолет вошел в пелену белых облаков, напоминающих шапки сливок. Клочья молочного тумана приласкали стекло, после чего вновь в иллюминатор ворвались яркие лучи полуденного солнца и ослепительная голубизна неба. От этой умиротворяющей картины Кате стало легче, и она снисходительно погладила руку дрожащей Виолы.