А потом увидел ужас в ее глазах. Настолько сильный, что он не отправил женщину в обморок, а подхлестнул адреналином. Наверняка Евтеева сопоставила безумие притаившегося зверя в его глазах с тем, на что вдоволь насмотрелась в клубе. Испуганно вжалась в стену, выставив руки, как будто защищаясь, а в глазах немой призыв не устраивать кровавое мочилово вытеснял страх на пару с обреченностью. И совсем не муж был тому причиной.
Он сбежал именно поэтому. Из-за ее страха. Представив, каким она его видит, и испугавшись того, что это осознание с ней сделает.
Так он решил это объяснить. Ему было тяжело признаться самому себе в том, что же произошло на самом деле, когда он даже не увидел, нет, уловил кожей и обонятельными рецепторами ее страх.
Оно подняло голову. Черное Ничто, которое в его сознании спало летаргическим сном. Долгим и почти непробудным. Может, именно поэтому Штейр никогда не придумывал ему прозвищ.
Обезличить свою слабость - тоже победа. О том, что пиррова, он никогда не думал. Но сейчас, ощутив первые тревожные звоночки его пробуждения, не стал рыться в бардачке автомобиля в поисках таблеток с давно истекшим сроком годности - они обладали лишь легким седативным эффектом и не могли унять демона под именем Ничто. Разжал пальцы на висках, легкая боль полыхнула в фалангах, расслабляя тиски напряжения.
Впереди - полотно загородной трассы с отражающейся в свете фар разметкой разделительной полосы. Резко обрывается массив березовой рощи, за ней белое поле. Как чистый лист, на котором можно писать свою историю.
"Ты же никогда не верил в знаки, черт тебя подери..."
Рев стартера, выворот рулевого колеса. Это не его руки сейчас исполняли опасный трюк на трассе, к счастью, пустынной. Это даже не его сознание отметило вдали приближающиеся огни фуры, рассчитало расстояние с точностью математика и пришло к выводу, что угрозы столкновения нет. Почему в тот момент мужчина так отчаянно отрицал тот факт, что его тянет именно к ней, в глубину ее глаз, познавших столько боли, до ненормального, одержимого желания сжать в объятиях и вытеснить все, что было до него, в одно прикосновение?
Наверное, все просто. Мы все с детства заложники образов. Тех, которые нам навязывает общество. И это такое же абстрактное ничто, сотканное из чужого мнения, непонятно кем и когда придуманных правил и тотального осуждения всего, что за гранью понимания, как и то, с чем он так долго сражается внутри себя.
Нормы морали неидеального социума сейчас вопили во всю глотку о его долге защитить женщину, слабый пол, от нападок негодяя. И тот факт, что негодяй как бы являлся ее супругом и ее же осознанным выбором, опять оказался незначительным поводом махнуть на все рукой.
Почему он должен придумывать оправдания себе и своему безумию, с которым научился жить и существовать в мире, если хочет ее? Эта женщина воспламенила кровь в его жилах, всего лишь оказавшись в опасности, представ перед ним уязвимой и беззащитной... и одновременно такой гордой, что не стала просить о помощи.
Хотя, скорее всего, ей никто и никогда не помогал. Поэтому и не просила.
В этот раз впереди все такое же серое полотно дороги, но вдалеке, вместо заснеженных полей и оголенных лесопосадок, огни мегаполиса. Еще свежа ассоциация с новогодними огнями, атмосферой праздника и предчувствием чего-то грандиозного. Обязательно все изменится и исполнятся заветные мечты. У кого- то они примитивны. А о своих собственных Юрий редко с кем говорил. Но почему-то именно сейчас рука метнулась к телефону, неосознанным движением.
Он не успел взять его в руки. Алекс сейчас занят, прилетели Валерия с сыном. И, что куда прозаичнее, Штейр понятия не имеет, о чем с ним говорить и как попросить совета. Их отношения почти всегда строились на равных. Но если Анубис заподозрит, какие именно желания сейчас обуревают лучшего друга в отношении женщины, далекой от Темы... разговора как минимум не получится.
Сашка все поймет по его глазам, даже если в них будут отсутствовать эмоции. Очень уж давно они знают друг друга. И необходимость в дружеском совете очень быстро перерастет в конфликт и затяжные споры по поводу вседозволенности и ее пагубных последствий.
Юрий не хотел разногласий с другом. Да и советов тоже не хотел, жест был исключительно инстинктивным. У него перед глазами стояла испуганная Ася со слезами, которые так часто приходилось прятать, чтобы не дать врагам повод с легкостью ее уничтожить. И даже это никогда не спасало. Не ее вина, что так много слабых людей хотели падения женщины, сильнее их во всех отношениях.