Первые контакты у Гиммлера с Гитлером устанавливаются в 1927 году, когда Гитлер отбирает у Штрассера пропаганду (только в 1030 г. она была поручена Геббельсу), отдав ему взамен руководство организационными вопросами в партии. С тех пор жизненные пути Гитлера и Гиммлера сошлись. Напомним: Гиммлер, не колеблясь, уничтожил своего покровителя и благодетеля Штрассера, когда Гитлеру захотелось избавиться от опасного конкурента в партии. Это люди Гиммлера застрелили Грегора Штрассера. Боевым девизом СС стал с тех пор лозунг Гиммлера «Наша честь — верность». На таком фундаменте построил со временем Гиммлер свой элитарный «черный орден».
Педантизм, унаследованный от отца, воспитателя принца Генриха Баварского, в сочетании с предусмотрительностью лавочника превратили Гиммлера не только в организатора массового уничтожения людей, но и в классического подчиненного вильгельмовских времен. Этот симбиоз высокомерия с мелочностью и составил образ мыслей человека, в руках которого в годы войны оказалась практически чуть ли не вся Европа. Так что опытное поле было у него огромных размеров. В этих условиях он мог проводить в жизнь свой вульгарный социал-дарвинизм, исходивший из убеждения, будто в человеческом обществе господствует та же самая борьба видов, что и в мире растений и животных. Главным критерием для Гиммлера была раса, ее чистота и облагораживание, ведущие якобы к выведению идеальной человеческой особи. По мнению Гиммлера, такого человека нужно выхаживать, словно растение или определенный вид животных. Все остальное должно погибнуть, даже если придется истребить «низшие человеческие виды». Гиммлер никогда не скрывал этого, так что жестокость была не чертой его характера (он скорее отличался робостью, и его тошнило при виде крови), а результатом его мировоззрения и политической практики. Это классический кабинетный убийца.
Некоторые принципы расовой «программы» Гиммлера объяснялись его разного рода комплексами. В школе, будучи примерным учеником, Гиммлер страдал комплексом неполноценности. Указание на это мы находим в воспоминаниях его школьного приятеля, ныне историка Джорджа У. Ф. Халлгартена, которые появились в 1960 году под названием «Мой школьный приятель Генрих Гиммлер». Халлгартен рассказывает, что Гиммлер стеснялся своей близорукости. Плохие отметки были у него только по… физкультуре. Здоровьем он не отличался. В молодости страдал желудком и не мог вместе с товарищами посидеть за кружкой пива. А не быть любителем пива в Баварии — недостаток отнюдь не пустяковый. Это оказало свое воздействие на характер Гиммлера, как и факт, что большинство его школьных товарищей происходило из аристократических семей. Подростки безжалостным образом не позволяли ему забывать об этом. А поскольку спортом он не занимался, друзей у него не оказалось.
Халлгартен склонен предположить, что, создавая впоследствии «элиту народа» из СС, Гиммлер подсознательно брал тем самым реванш за свое отвращение к аристократии (впрочем, так же как и Гитлер). Может, поэтому же довольно рано он решил стать солдатом, и только окончание войны (первой, разумеется) помешало ему получить офицерский чин. То, что он так и не стал офицером регулярной армии, побудило его основать собственную армию со своими званиями и знаками различия, и он выходил из себя от того, что вермахт свысока и недружелюбно относился к формированиям СС.
Вряд ли это случайность, что среди творцов НСДАП и ее германской программы оказалось такое сборище калек, неврастеников, психопатов и умственно неполноценных людей, а многие из них родились не в Германии (например, Гитлер — в Австрии, Рудольф Гесс — в Египте. Альфред Розенберг — в Эстонии). Все они пытались черпать в германской мифологии вдохновение. Лишенные семейных традиций, они искали замену им в легендах и сагах. Об этом говорит хотя бы дневник, где Гиммлер в школьные годы и позднее делал записи о прочитанном составленные им стенографические заметки, хранящиеся ныне в архиве в Кобленце, теперь расшифрованы. Что читал молодой Гиммлер? Эрнст фон Ревентлов «Индия, ее значение для Великобритании, Германии и будущности мира»; Рихард Вагнер «Матильде Везендонк. Дневниковые записи и письма. 1853–1871» и т. д. Это были книги, авторы которых считали германский народ венцом развития человечества и отводили ему роль лидера и хозяина в Европе. В своем дневнике (в 1924 г.) Гиммлер так отозвался, к примеру, о «Книге любви» (1920 г.) писателя-националиста Вернера Янсена; «Великая поэма о нордической женщине. Идеальный образ женщины, о которой мы, немцы, грезили в молодости, а становясь мужчинами, готовы были отдать за нее жизнь, идеал, в который мы продолжаем верить, даже если и не однажды разочаровываемся». Читая «Песнь о нибелунгах», которую он назвал «пра-источником чистого германизма», Гиммлер впервые обращается к другой легенде, созданной ради нужд поддержания «кристально чистой германской расы», к легенде о союзе артаманов. Речь идет не об индусском племени, не о буддийской секте, но о прототипе германской общины, которая должна возродиться в результате обновления расово неоднородных германских племен, очищению которых предстояло Гиммлеру посвятить свою жизнь. Тут можно обнаружить и корни его идеологии, легшей в основу политики уничтожения в оккупированной Европе.