В кризисные дни, после поражения на выборах в ноябре 1932 года, когда кассы НСДАП оказались пусты, а Гитлер угрожал самоубийством, когда Грегору Штрассеру предложили войти в правительство генерала Курта фон Шлейхера, а партия едва не раскололась, не гауляйтеры и не CA помогли Гитлеру выбраться из кризиса, а финансист Яльмар Шахт и рейнский магнат Фриц Тиссен. Для Грегора Штрассера Гитлер стал тогда «прислужником капитализма».
В борьбе против Штрассеров Гитлер прибегнул к старому испытанному методу — столкнуть лбами противников, даже если они и братья. Он передал Грегору руководство организационными вопросами в партии, а Отто предложил продать ему (Гитлеру) его берлинскую газету «Арбайтер цайтунг», которая успешно конкурировала с изданиями Геббельса. На специальном совещании в Мюнхене Гитлер зашел так далеко, что хотел попросту подкупить Отто Штрассера, лишь бы только он отдал ему газету в Берлине. Когда в разгар бурной ссоры Отто Штрассер крикнул: «Тут-то вы, господин Гитлер, ошибаетесь», тот проревел диким голосом: «Адольф Гитлер не ошибается никогда! Каждое мое слово принадлежит истории». Приступом смеха, который Отто Штрассер не смог сдержать, он сам подписал себе смертный приговор. Гитлер таких вещей не прощал: людей, которые лезли на рожон, как правило, настигала пуля наемного убийцы.
В те дни, когда Гитлер сцепился со Штрассерами, ему был нанесен куда более тяжелый удар в личном плане. В сентябре 1931 года, за месяц до съезда правых и милитаристских сил в Бад-Гарцбурге, на котором Гитлер, Шахт, Альфред Гугенберг и фон Сект заключили союз, из Мюнхена пришло известие, что в частной квартире Гитлера найдена застреленной его племянница Гели (Ангелика) Раубаль. Поговаривали о самоубийстве, намекали на убийство. В партийных же кругах давно уже шептались о странном отношении дядюшки Адольфа к племяннице Гели.
Личная жизнь Гитлера всегда была окружена тайной.
Только немногие знали, что супруга владельца фабрики, где делали рояли, перезрелая фрау Бехштейн, постоянно приходила к Гитлеру домой, а потом даже навещала его, когда он сидел в тюрьме в Ландсберге. Всякого рода слухи о том, что творилось в мюнхенской квартире Гитлера, стали распространяться тотчас же, как там вдруг поселилась его племянница. Точно так же мало кто в Германии знал о Еве Браун. Для народа Гитлер был воплощением чистоты и личного самоотречения, что оказало свое воздействие на гитлеровских святош в «третьем рейхе».
Вот что писал в связи со смертью Гели Раубаль Отта Штрассер, который дружил с племянницей Гитлера и из-за которого фюрер даже устраивал маленькой Гели сцены ревности:
«После этой трагедии Гитлер вел себя, как помешанный. Носился с мыслью о самоубийстве. Я не думал, что это всерьез, ибо Гитлер слишком часто, по любому поводу впадал в ярость, грозил самоубийством. Но на сей раз дело принимало иной оборот. Мы узнали, что баварский прокурор приказал начать следствие по делу об убийстве. Вскоре, правда, дело увязло в бумагах, и до конца все так и не выяснилось. Одно было только несомненным: Грегор в течение нескольких дней и ночей не выходил из квартиры Гитлера, стараясь совершенно подавленного фюрера отговорить от мысли о самоубийстве…»
По словам Гели, с которой Отто Штрассер часто виделся, Гитлер преследовал девятнадцатилетнюю девушку своей любовью и ревностью. Он не выпускал ее из дому, нередко держал одну взаперти. Причиной одной из сцен ревности, которую устроил Гитлер в 1928 году, в дни мюнхенского карнавала, был Отто Штрассер. Последний приехал из Берлина и, пригласив Гели на карнавальный бал, заказал столик в зале Немецкого театра. Вечером неожиданно позвонил Гитлер и закатил Отто Штрассеру грандиозный скандал из-за того, что тот собирается с его племянницей на бал. «Этот номер не пройдет, — кричал Гитлер, — я посадил ее под домашний арест. Прошу не искать ее общества». На следующий день Гели тайком выбралась из дому и встретилась с Отто Штрассером в Английском саду. Девушка произвела на него тягостное впечатление. Заливаясь слезами, поведала она о том, как мучительно жить в доме Гитлера и, с трудом преодолев отвращение и стыд, рассказала об извращенны «проявлениях любви дядюшки. «Потому я не думаю, — заключает Штрассер, — чтобы Гели покончила с собой. Восемь лет спустя мое мнение подтвердил бежавший от Гитлера главный редактор «Остеррейхише пост», а также монах, отец Пант, который был духовником Гели Раубаль. Вот почему, как признался отец Пант, он и похоронил Гели в освещенной земле».