четвертаками, которая стояла на столешнице. Еще новое, к чему я привык в ЛА – общая
прачечная с десятком других арендаторов. Я вытащил пару долларов, а затем пошел
открывать дверь. – Вот держи… – мои слова задохнулись в горле, когда я столкнулся лицом к
лицу с женщиной на несколько сантиметров ниже меня.
– Ой, простите, – сказал я. – Я думал, что это кто–то другой. Чем могу помочь?
Губы женщины изогнулись в грустной улыбке.
– Ты не узнал меня?
Слова «а должен?» крутились на кончике языка, но затем я резко сдержал себя, когда
заметил, как ее глаза, такого же морского–зеленого оттенка, разглядывали меня с головы до
ног. Моя рука метнулась к дверному косяку, когда я всмотрелся в нее снова. Светло–
каштановые волосы, того же оттенка, что и мои, а вместо густого макияжа и красной помады,
которые обычно коркой покрывали ее лицо, на ней вряд ли был хоть какой–то сейчас.
– Твою мать, – выдохнул я, когда осознал, что за женщина стояла передо мной. Та, от
которой я сбежал много лет назад. Та, которая зарабатывала на мне деньги, оскорбляла
словами и бросила меня в лого льва, к мужчине, в три раза старше меня, чтобы просто
оплатить аренду.
Бренда лучезарно улыбалась.
– Ты намного выше, чем я запомнила, Дилан.
Я вцепился в деревяшку под своей рукой, чтобы сдержать ее дрожь, пока вглядывался
в улыбающееся лицо, наклоненное ко мне. Боже мой….этого не может быть. Но я так и
стоял парализованным, как будто вернулся обратно в ту старую, грязную гостиную с
оранжевым диваном и затхлым воздухом.
– Не хочешь пригласить свою маму в дом?
Я был точно уверен, что слова «нихрена подобного» были на кончике моего языка, но
я, твою мать, не мог вытолкнуть их наружу. Образы моего детства с этой женщиной были
глубоко зарыты под херовой тучей боли, отрицания, и ненависти к себе, и заняло несколько
лет, чтобы изгнать воспоминания, о существовании которых, до недавнего времени, я
забывал. Но они были здесь. Они существовали. Как и она сама.
Когда она сделала шаг вперед, я пришел в себя, к текущей ситуации, и сфокусировался
на ней, выпрямляясь в дверном проеме, блокируя ее проникновение.
– Как ты нашла меня? – я должен знать. Ни за что не поверил бы, что Зигги и
Солнышко рассказали ей, поэтому остается только…
– Как кто, телевидение, конечно. Ты стал какой–то знаменитостью сейчас. Каждый
раз, как я включаю канал, там ты. И твой многоквартирный дом.
Мой желудок завязался в узлы, а затем рухнул, как шар из боулинга вниз, когда я сжал
до побелевших костяшек деревяшку. Я глотнул такого необходимого сейчас воздуха и
почувствовал как мне поплохело, когда он встал комком на дне моего горла. Этого не
происходит, думал я, но не имело значения, сколько раз я моргал… каждый раз передо мной
стояла она.
– Мы можем поговорить внутри? – спросила она. – Я просто хотела…
– Нет, – ответил я, качая головой. Если я бы смог прокричать нет, нет, нет, то
обязательно бы сделал это. Но из этого единственного «нет» состояло мое текущее
состояние. Все остальное было охренеть–каким–монументальным.
– Сынок, пожалуйста. Я просто хотела поговорить с тобой. Я изменилась…
– Не называй меня так, – сказал я. Улыбка после этого слетела с ее губ, а когда она
потянулась за моей рукой, я попятился назад, ударившись об дверь в спешке. – Ты должна
уйти.
– Дилан…
– Уходи. Я не хочу видеть тебя, – выдавил я, отступая еще на шаг назад, чтобы
вцепиться в дверную ручку, и когда начал закрывать дверь, я добавил. – Никогда.
Ее лицо испарилось в полоске закрываемой двери, а затем исчезло, когда я ее
захлопнул. Я перепроверил, что закрыл все засовы, и даже добавил цепочку для большей
уверенности, перед тем как развернуться, прислониться спиной к двери, а затем скользнуть
по ней вниз, пока моя задница не оказалась на полу, а колени не были притянуты к груди.
Она не сможет причинить мне боль, думал я, пока обнимал себя руками за колени и
боролся со слезами, которые размывали мой взгляд. Она – никто. Она не сможет причинить
мне боль. Но даже, когда я повторял и повторял слова в своей голове, тот факт, что я
скрутился, замер на месте, сообщал мне одну очень тяжелую истину. И она состояла в том,
что я долбанный лжец.
Глава 23.
________________
Безумная стерва.
Когда солнце выглянуло из–за горизонта и скользнуло в полумрак, который я
обеспечил прошлой ночью, я перевел свой взгляд на мужчину, лежащего рядом со мной.
Устроив голову на мягкой подушке и натянув простыни до талии, Дилан выглядел
спокойным и умиротворенным, продолжая спать рядом со мной. Сильно отличаясь от того
состояния, в каком он приехал ко мне прошлой ночью. Его волосы, которые снова отрасли до
привычных длинных прядей, по которым я изначально узнал его, были взлохмачены в
местах, где он перебирал их пальцами всю ночь.
Боже, прошлая ночь была сложной. Я открыл входную дверь Дилану, ожидая только
одного, а вместо этого получил целую лодку кое–чего другого. В тот момент, когда его лицо
показалось в поле зрения, я все понял. Даже если бы я не был связан с ним, так как сейчас,
напряжение на его лице, налитые кровью глаза и жесткая линия его челюсти, – все это
распространяло красные, предупреждающие огни. И когда я потянулся к нему, он
практически рухнул в мои объятия…
– Ты во время приехал, Мечта, я ужасно проголодался. По еде и …. – мои слова
затихли, и улыбка, которой я красовался с тех пор, как он позвонил мне, чтобы сказать, что
вернулся домой, сползла с лица, сменяясь серьезным изгибом моих губ. Мой мальчик выглядел
бледным, как призрак.
– Дилан? Что случилось? – а это было совершенно очевидным, что что–то
случилось. Дилан обнимал себя за талию, его взгляд был приклеен к его ногам, и не было
пакета с упакованным ужином, который он просил меня заказать для нас, чтобы самому
забрать его.
Нет, он напоминал статую, прямо здесь на моем пороге. Молчаливый и все такое.
Я сделал шаг вперед, за дверь, и в тот же момент, Дилан, наконец–то, поднял на
меня взгляд, и потерянное, пустое выражение в них соответствовало пустоте,
разрастающейся на дне моего желудка.
Без лишних слов, я раскрыл свои руки, и Дилан шагнул в них – практически вмялся в
них.
– Эй, – прошептал я, успокаивающе поглаживая его вверх по спине к шее, а когда он
задрожал, я понял, что нужно затащить его в дом. – Пойдем со мной, – сказал я, а затем
передвинулся, чтобы обхватить его за плечи и потянул в дом.
Наблюдать, как Дилан распадался на части передо мной, когда рассказывал о Бренде,
которая заявилась на его порог, было душераздирающим – и еще от этого перед моими
глазами опускалась красная пелена. Наглости у этой женщины не занимать, твою мать… Как
она могла вообще подумать, что это нормально прийти к нему вот так? Прийти к нему
вообще? После всего, через что она заставила его пройти…
Дилан завозился, хмуря брови, как будто ему снилось что–то неприятное. Я потянулся
к нему, и легким касанием разгладил морщинки на его лбу. Когда его глаза распахнулись,