столешнице, и я подтянулся вверх, чтобы присоединится к нему. И…просто черт. Его
стройное тело, раскрытое подо мной, вызвало во мне желание стать чуточку ближе – сделать
все это намного ближе, и когда я опустился на четвереньки, то медленно пополз по его телу
вверх.
Взгляд Дилана, не мигая, следил за мной – даже когда я оседлал его бедра…даже
когда я опустил свое тело на него…и даже когда наши члены коснулись друг друга
умопомрачительным скольжением, от чего перехватило дыхание в моем горле.
– Эта пытка в отместку за мои издевательства со стриптизом, не так ли? –
пробормотал Дилан, выгнувшись подо мной, его горло обнажилось, и ждал, и я угодил ему,
пробежавшись языком по всей длине вверх по его разгоряченной коже.
– Рад, что ты уловил суть.
– К черту твою суть, – сказал он, потянувшись между нами и обхватывая нас своей
рукой. Фрикций от его кулака и эрекции, скользящей напротив моего члена, было
практически слишком, чтобы сдержаться, и я закричал, захватывая его губы поцелуем.
***
Господи, Эйс – сексуальный засранец.
О, да,
подумал я, когда его язык нырнул глубже
между моих губ и потерся об мой. Его ноги находились между раскинутых моих, а обе его
руки опустились по бокам от моей головы, накрывая меня собой, пока я лежал на кухонном
островке. Он практически отжимался, двигая своими губами поверх моих, стонал в мой рот,
пока я сжимал руку вокруг наших жестких членов.
– Дилан…Твою.. – сказал он, отрываясь от моего рта и целуя вдоль линии челюсти к
моему уху. – Да, Боже. Сильнее.
Я повернул голову, поцеловал его челюсть и сжал, и его бедра впечатались вперед,
задевая мой член своим.
– Нравится так? – спросил я, издеваясь над ним, делая так снова, и Эйс снова оказался
здесь, втираясь в мои бедра своими.
– Да. Именно так.
Я застонал от его слов и оплел одной ногой заднюю часть его мускулистого бедра. В
нем была сила и мощь, когда руки у моего лица напрягались, и у меня появилось явное
желание наклониться и… Ох, блять. Я выгнулся и лизнул его бицепс, и когда уткнулся носом
в изгиб его руки, он сместился, чтобы обхватить ею меня, опуская меня обратно на
столешницу, и выгнулся своим телом наполовину со мной. Затем Эйс потянулся между нами
и накрыл мою руку, которая обхватывала нас, и мы начали двигаться вместе.
Его губы призрачно касались моих, его дыхание теплое, когда он задыхался от
каждого хрипа и толчков его бедер, и я использовал ногу, которой держался за него, чтобы
приподнять себя вверх и встречать каждый толчок.
Я чувствовал, как его пальцы впивались в кожу на моем плече, где он держался, и в
тот момент, когда я подумал, что он обрушит свои губы на мои, Эйс вместо этого опустил
голову, чтобы мы оказались щека к щеке и прошептал на мое ухо:
– Ты, Дилан Прескот, стоишь каждого скандала, о котором напишут…
Ах, черт, я уже сбился со счета, когда Эйс был таким. Когда он уничтожал клетки
моего мозга, греховным образом используя мое тело, и восхитительным образом
отпечатывался каждой частичкой на моей душе.
– И знаешь почему?
От его голоса, низкого и хриплого в моем ухе, не было и шанса, что слова вырвутся из
моего рта. Так что вместо этого, я изогнулся и потерся всей своей длиной по каменной стене
его тела, и Эйс повернул голову и оставил настойчивый поцелуй на моей щеке, прежде чем
сказать:
– Потому что с тобой, я нашел себя.
Все. Эти милые слова, сорвавшиеся с губ, которые мгновение назад разрушали меня,
заставили меня напрячься под ним. Затем Эйс втянул мочку моего уха между зубов и сказал:
– Кончи для меня, Дилан. На нас обоих.
Он сместился, и пока я лежал плашмя на столешнице, Эйс начал вгонять свое тело
поверх меня таким образом, что я едва ли не закатил глаза до затылка. Но я бы ни за что не
упустил такого вида. Его руки сжимались по обе стороны от меня, и я потянулся вниз, чтобы
обхватить нас обоих кулаком, Эйс приносил трение, а я – усердие. Моя рука работала с
дополнительным нажимом, а оргазм несся вниз по моему позвоночнику, и когда я
почувствовал, как сжались мои яйца, а Эйс замер надо мной, мы оба пришли к
впечатляющему освобождению одновременно и душой и телом.
Мы были так сильно изранены, и в тот момент чувствовалась такая свобода, что я был
удивлен, что не ощутил слез в своих глазах от подобного облегчения. Даже после такой