«Меня зовут Джейкоб Томпсон, – это первое, что он произносит наждачно-хриплым голосом. Следующие предложения все уже знают с точностью до каждой буквы. – Я бы хотел всех поздравить с днём Воссоединения, – но Джейк выжидает паузу, равносильную вечности. – И еще я бы хотел рассказать вам правду!». Вот он, знаменательный день, когда кто-то и впрямь решил поведать истину.
2220 год
Четверг
Белокурые локоны, срезанные до худощавых плеч, подпрыгивали, с каждым постукиванием длинных шпилек, когда женщина, облачённая в серый костюм, поднималась по ступенькам к входной двери небольшого домика. На её спине красовался внушительный рюкзак, а за спиной свитой стояли амбал и мужеподобная женщина, на которых тоже были строгие костюмы. Дверь данной троице открыла крайне уставшая пожилая дама, в глубоких морщинах которой затаилась пыль этого старого дома.
«Здравствуйте, мисс Андерсон». Пухлые губы блондинки расплываются в дружелюбной улыбке, и она достаёт из кармана блестящий значок, демонстрируя его хозяйке дома, не прерывая зрительного контакта. «Меня зовут Миртл Бэйн, я и мои коллеги из службы «Защитное Солнце». Думаю, вы достаточно осведомлены, чтобы мне не пришлось объяснять нашу работу. Мы пришли за вашей внучкой Мэрилин Андерсон. Она дома?» Но ответ уже не нужен, ибо наверху послышался спешный шорох, и было отчетливо слышно, что кто-то собирается удрать через окно. «Живо наверх!» приказала Миртл, и троица вбежала по скрипучей лестнице на второй этаж, после чего коллеги разошлись по разным комнатам в поисках девчонки. Уже не такой юной Бэйн, по чистому везению, досталась спальня самой Мэрилин. Это была небольшая, но довольная уютная комнатка со множеством растений на подоконнике, столе и стенных полках, проведя по которым подушечками пальцев, Миртл брезгливо смахнула слой пыли. Внезапно, среди всей это зеленой мишуры, женщина заметила весьма знакомую книгу, копию той, что начала всю историю. Но отдаться ностальгии Бэйн не успела, ибо её коллеги притащили в комнату буйно сопротивляющуюся Мэрилин, морковно-рыжие локоны которой растрепались, а покрасневшие от недосыпа глаза яростно смотрели прямо на спокойное лицо Бэйн.
«Ох, так быстро нашли беглянку!» – восторженно плещет в ладоши Бэйн, кладя ранец на кровать несчастной и натягивая на изящные руки докторские перчатки. Достав из рюкзака пробирку с янтарно-жёлтым раствором и шприц в полиэтиленовом пакетике. Миртл бросает взгляд на Андерсон. «Соболезную потере вашей матери, мисс Андерсон», – говорит она, вводя в шприц жидкость. Девочка молчит, поджимая сухие губы, догадываясь, что её ждёт. Сопротивляться было уже бессмысленно, и Мэрилин это понимала. «Знаете, я ведь была с ней знакома ещё со школы, она была тихоней, и мы не слишком общались, но Хлоя была хорошим человеком. Это точно. Правильно говорят, мол, порок души забирает лучших».
«У вас ничего не выйдет», – неожиданно процедила Мэрилин. Миртл выгибает в немом вопросе резную бровь и скользит взглядом от выбеленного, будто фарфорового лица девочки, к шприцу в своей руке, – Держать всё в секрете у вас не выйдет. Однажды люди узнают правду!»
«Ты больна, Мэрилин», – с натянутой снисходительностью качает головой Бэйн. С возрастом она стала такой приторной, как химозный вишнёвый чупа-чупс, разъедающий щеку изнутри. Шприц, шея и обмякшее тело, которое быстро подхватывают её коллеги, – эта картина у нее больше не вызывает никаких эмоций.
«Не волнуйтесь, мисс Андерсон, мы о ней позаботимся», – умело врёт Миртл, задержавшись в доме Андерсонов на пару секунд, пока другие затаскивали уже не Мэрилин, а всего лишь её тело в фургон. Приторно-милая улыбка являлась неизменным фрагментом амплуа мисс Бэйн. С годами работы враньё стало таким привычным, и угрызения совести перестали донимать её по ночам, пока та лежала в холодной кровати, мучаясь от бессонниц.
Безысхнодность VS Возможности
2195 год
Но Джейкоб не успевает завершить свою речь, ибо в зал врывается та злосчастная троица, убившая Барта, во главе которой, с гордо-вздёрнутым острым подбородком, шагала мисс «Юбка-Карандаш».
«Боюсь, придётся завершить конференцию», – непринужденно улыбается она, поднимаясь к нему на сцену. В руке шприц, а на губах улыбка. Томпсон немеет ещё до введения неизвестной ему жидкости в организм. Всё это происходило как в одном из его кошмаров, чересчур быстро, сумбурно, размыто. Взгляд цепляется за мелкие детали, вроде пары аккуратных воротников, сидящих в зале людей. Седина профессора Миллса, сидящего в первом ряду, наконец, дрожащие пальцы и коленки самого Джейка. Игла безжалостно впивается ему в шею, казалось, задев сонную артерию. Непонятное вещество прожигает вены, отравляя тело. Два массивных мужчины хватают Джейка под руки, волоча со сцены.