Первая реакция – страх, животный страх, накативший ледяной волной, и рассеянная мысль: что они ему вкололи? Но Джейк не хочет тратить время на гипотезы, единственное, что он хочет в данной ситуации – убежать, так далеко, как только можно. И он бежит так быстро, как никогда.
По возвращении домой Томпсон выглядел как призрак. Замедленные движения, немногословность. Джейк не походил сам на себя, избегал любого контакта с внешним миром. Он сидел в своей комнате, обхватив колени руками, смотрел на улицу. Серое небо, непримечательные маленькие домики наводили на парня тоску. Перед ним высвечивается проекция «срочные новости» и Джейкоб глубоко вздыхает, кивая.
Это было похоже на падение в глубокую яму с ледяной водой. Внутренности будто сжались до катастрофически маленьких размеров, невозможно было дышать. Легкие сдавило судорогой. Когда зеленые глаза замерли единовременно со школьной фотографией Барта, в числе других «прокаженных» и подписью «Да упокой их запутавшиеся души». Он догадывается, в чем дело, но боится признаться не то чтобы вслух, даже про себя, боится дать мысли-отгадке твёрдую форму и свыкнуться с ней: «Барта забрали вовсе не бесы».
Воскресенье
«Это делает жизнь ярче, разбавляет гремучую смесь серости и уныния, что гробовыми плитами сдавливают сознание. Но, словно пучина, эта жажда знаний затаскивает в глубину. И когда ты уже хочешь отвернуться, исчезнуть, выколоть себе глаза и сжечь уши, лишь бы не видеть и не слышать того, что тебя и вправду пугает, ты понимаешь, что выбора у тебя больше не имеется», – читает Джейкоб слова, написанные чёрной гелиевой ручкой на обороте одной из страниц. Почерк Барта. Неужели тот странноватый мальчишка, вечно ходящий в одиночестве, скрывал внутри себя такой мир переживаний? Эта мысль, хоть и очевидная, заставила Джейка задуматься. Хотя в свинцово-тяжёлой голове юноши крутились разные предположения.
«Почему все верят Библии? Потому что это слово Божье? А почему слово Божье? Потому что Библия не может ошибаться. А почему не может ошибаться? Потому-что это слово Божье». Это напоминает фрактал, глубоко разглядывая который, ты получаешь неизменный результат. Ничего нового Джейкоб для себя не открыл, кроме того, что кроме принятого убеждения в существование Господа у него больше нет поводов для веры.
Томпсон третий день делает вид, что в его голове чёртов вакуум, рандомно поглощающий дни и события. Выжженные, заболоченные, вспоротые отчаянием следы, что оставил после своего внезапного исчезновения Барт, никогда не сотрутся и не смоются. И Джейкоб уверен, что прекратившиеся кошмары будут возвращаться снова и снова, напоминая змеиным шипением и мёртвыми глазами Уильямса о собственной беспомощности.
Джейкоб вновь вчитывается в цитату, не выпадающую из его мыслей:
«Я начинал революцию, имея за собой 82 человека. Если бы мне пришлось повторить это, мне бы хватило пятнадцати или даже десяти. Десять человек и абсолютная вера. Неважно, сколько вас. Важно верить и важно иметь четкий план», – Фидель Кастро.
Он не знает, кем был этот человек, не знает его биографи, но как же красиво, чёрт возьми, звучит. Эллиот Локвуд посвятил целую главу обычному копированию фраз великих людей, добившихся высот, аргументируя это в конце тем, что в истории должен остаться хотя бы ничтожно-маленький, жалкий огонёк истинной надежды у одного человека, чтобы сжечь весь мир дотла. Задача же Эллиота была раздать людям спички.
Идет время… А Джейкоб всё читает и читает, как одержимый, читает ночи напролёт, забывая обо всем. Он узнает, что умные линзы были далеко не единственным изобретением Локвуда, но единственным, которое одобрила Церковь после долгих презентаций и присутствий на псевдонаучных конференциях.
Эти твари – демоны среди людей
Снова понедельник