– В самом деле? – Его глаза снова вспыхнули, скука сменилась вспышкой интереса. – И что ты делаешь?
– Нет, нет, мистер Николе, девушки должны иметь свои секреты.
– Девушки? Но, как я могу не заинтересоваться, ты уже не девушка, а грациозная, интересная женщина.
Его слова зажгли огонь на ее щеках и в груди. Она чувствовала, что щеки пылают, как ни старалась она сдержать свои чувства. Этот мужчина, отказавшийся от Джессики много лет назад, наконец обратил на нее внимание. Но она не собиралась быть дурой снова.
– Как ты можешь говорить о том, как я выгляжу? – Она отпила воды. – Ты ведь не можешь этого видеть под моими монашескими одеждами?
– У меня яркое воображение. – Он поставил свою чашку. – И я ценю хорошие тайны. Как теперь, так и раньше.
– Что это за тайна?
– Ту, которую ты прячешь под этим шелком. – Он внимательно смотрел, как она выпрямляется. – И почему ты чувствуешь необходимость прятать все это?
– Я ничего не прячу. Мне не нравится мерзнуть.
– Я вспомнил платье, которое ты когда-то носила и которое принесло тебе пневмонию.
– Такие платья для подростков с горячей кровью, у которых больше гормонов, чем мозгов.
– А теперь твои гормоны под контролем?
– Надеюсь, – ответила она, но это было ложью. Коул заставлял ее ощущать то жар, то холод, сердце Джессики готово было выпрыгнуть из груди. Она молилась, чтобы он не догадался об ее истинной реакции.
– Невозмутимая Джессика Ворд. Держу пари, ты замужем, имеешь двоих детей и кошку.
– Ничего подобного.
– Ну а собаку?
– Все мимо, мистер Николе. – Она поставила стакан на буфет. – Как насчет того, чтобы вернуться к твоим поклонникам и доказать им со мною, что ты умеешь танцевать? – «Как я нашла столько самообладания», – удивилась про себя Джессика.
– Я умею танцевать.
– Тогда докажи это.
Он сузил глаза и улыбнулся ей:
– Хорошо, пошли.
Он взял ее за локоть и вывел из кухни, улыбка играла в уголках его рта. Джессика бросила взгляд на Коула. Она вызвала улыбку на его лице, и это доставило ей удовольствие.
Когда они решили танцевать, заиграли песню о любви. Джессика колебалась, но Коул взял ее руку и сильно прижал к себе.
Джессика пыталась не обращать внимания на трепет собственного тела от одного прикосновения его руки к ее спине. Она осторожно ослабила свою руку на его широком плече, так чтобы он не принял это движение за ласку. Затем она позволила своим пальцам слегка коснуться его волос близ воротника. Ей всегда хотелось потрогать его густые гладкие волосы.
– Нравится музыка? – спросил Коул. Она слышала удовольствие в его голосе.
– Да. – Она очнулась.
– Я ни разу не наступил тебе на носки. Надеюсь, ты заметила?
– Нет, не заметила. Но ты выдержал испытание.
– Ты слишком чопорна, Джессика. – Он сжал ее руку. – Танец принесет массу удовольствия, если расслабиться.
– Я расслабилась.
– Нет, расслабься. – Он прижал ее сильнее за поясницу. – Меня научила получать удовольствие от танца одна женщина. Теперь расслабься и прижмись ближе ко мне, чтобы мы могли чувствовать каждое движение наших тел. Представь, что мы слились в одно целое.
Джессика сглотнула, пытаясь не делать больше того, что он говорил, пытаясь не обращать внимания на то, как его тело касается ее грудей и бедер.
– Будь гибче! – усмехнулся Коул. – Доверься мне.
Джессика пыталась расслабиться, но близость его тела не давала ей такой возможности.
– Слушай музыку, Джесс. Получай от нее удовольствие.
Он закружил ее, и единственное, что она могла делать, это не мешать ему. Джессика старалась расслабиться, старалась получить удовольствие от музыки. Но все, что она чувствовала, это была его теплая рука, державшая ее холодные пальцы.
Джессика закрыла глаза от прилива желания, но не могла позволить ему перенести ее назад, в детство, в те старые желания и мечты. Она уже не была семнадцатилетней девственницей, и он уже не был двадцатидвухлетним студентом. Они были совсем другими людьми.
Рука Коула скользнула вверх по ее спине, он наклонился к ее уху. Его дыхание снова заставило ее затрепетать.
– Ты прекрасно расслабляешься, – пробормотал он.
– Я быстро учусь, – ответила она. Их щеки соприкоснулись. К счастью, песня кончилась в этот самый момент.
Коул взял ее за руку и не давал вырваться.
– Еще один, Джессика. – Его глаза блестели. – Для практики.
Зазвучала музыка. Она вздохнула и шагнула навстречу Коулу, не уверенная, сможет ли она выдержать еще танец, прижавшись к нему.
– У тебя хороший рост, – проговорил Коул, когда Джессика приблизилась к нему. – Я не думал, что ты такая высокая.
Он сжал ее руку, и Джессика позволила ему ввести себя в круг.
После танца они встретили Френка и Шон. Он обнимал ее за плечи, когда Коул подошел к ним. Лицо Шон разгорелось от присутствия Коула, и когда она разговаривала с ним, то высоко держала голову, скользя по нему взглядом. Неожиданно Джессика поняла, что зря старалась, чтобы Шон выглядела прилично.
Внешне она оставалась спокойной, однако Джессика видела два пятна под вуалью, покрывавшей щеки молодой женщины. Возможно, Шон была поражена теплотой взгляда Коула. А, может, просто его атлетической фигурой и типично итальянской внешностью.
– Я все время спрашивала себя, когда же я увижу прекрасного старшего брата Френка, – заявила она.
– Сводного брата, – поправил Френк. Шон не обратила на него внимания:
– Я ваша большая поклонница, Коул. Я смотрю футбол каждый раз, когда имею возможность.
– Благодарю вас, миссис Каванетти.
– Называйте меня Шон.
– Шон. – Он кивнул. – Так вы любите футбол?
– Ну да, хотя и не очень в нем разбираюсь, но всегда смотрю на мужчин в облегающих трусах и с большими плечами. – Она засмеялась и приблизилась к нему. – Я не понимаю, как это футбольная форма делает вас такими горбатыми. Ты не согласна, Джессика?
– Я никогда не думала об этом.
– В самом деле?
– Значит, вы любите мужчин в форме? – спросил Коул. – Может, вы уговорите Френка вступить в нашу команду.
– О, Боже! – Френк округлил глаза.
– Я не могу его заставить даже танцевать, – надула губы Шон.
– Ты оставляешь эту прекрасную женщину со стариками и даже не танцуешь с ней?
– Я ненавижу танцы, – пробурчал Френк.
– Тогда позвольте мне, Шон. – Коул протянул руку. Она пошла ему навстречу, чтобы показать расхождение во взглядах с мужем. Джессика почувствовала укол ревности, такой сильный и не свойственный для нее, что даже задохнулась на секунду.
– Простите, – сказал Френк, оборачиваясь, – я не наступил вам на ногу?
– Нет, – ответила Джессика поспешно, краснея от того, что ее дыхание мог кто-то услышать. Она стояла рядом с Френком и следила за Коулом и Шон, вращавшимся в танце. Шон явно веселилась, когда Коул разговаривал с ней. Очевидно, что он не учил ее расслабляться или наслаждаться музыкой.
– Разве мой брат не святой? – заметил Френк, его голос был полон сарказма и яда. – Вас не тошнит?
Джессика взглянула на него. Глаза его стали злыми. Френк сделал еще глоток вина и прищурился. Джессика давно изучила стадии опьянения и уловила легкую затуманенность в его глазах. Затаенные чувства Френка в отношении к Коулу выступили на поверхность.
Она никогда не будет пить. Временами ее потаенные чувства беспокоили Джессику, и она лучше умрет, чем позволит кому-то узнать о них. Если вино заставляет мягкого, воспитанного Френка до такой степени забыться, она не может представить, куда это заведет ее. Нет, никогда, она не позволит себе даже попробовать хорошо сбалансированное шенин бланк.
К полуночи все выдохлись – и Френк, и Грег, и Люси. Френк молча размышлял о том, как Шон флиртовала с Коулом. Джессика наконец сказала Грегу, что не пойдет с ним танцевать, если он не перестанет водить носом по ее шее. Люси просто села на стул возле рождественского дерева. Она перепробовала множество вин и ни одно из них не выплюнула.