Нереальная, чарующая атмосфера палаццо чудесным образом преображала суть их взаимоотношений. Он мог быть возлюбленным, вернувшимся в ее объятия после жестокой битвы, чудом уцелев в жестокой сече. Она могла быть невестой-девственницей, отдавшейся своему господину в знак права первой ночи.
Столько влюбленных предавались страсти под этими сводами, перед этим камином… наполняли любовным шепотом гулкую тишину комнаты. Санди почти физически ощущала эхо их признаний в тяжелом биении своего сердца.
— Ты хотя бы представляешь, как я мечтал об этом? — хрипло пробормотал Джанфранко, прижимая к груди маленькую ладонь.
Руки их переплелись в любовном пожатии. Не довольствуясь этим, он начал по очереди целовать нежные пальцы девушки.
Санди вновь захлестнула волна эмоций. Эта сцена словно вышла из ее самых потайных романтических грез и мечтаний. Именно так она всегда представляла себе первую ночь с любимым, ею самой выбранным возлюбленным. Возлюбленным, который был бы одновременно и смиренным рабом своей страсти к ней, и в то же время властным повелителем.
— Я полюбил тебя с первого же взгляда, — выдохнул Джанфранко.
Любовь с первого взгляда…
Сердце Санди замерло, а потом бешено забилось. Должно быть, вино причиной тому, что ей так отчаянно хочется попасться на нехитрую приманку и поверить в искренность его слов.
— Но мы едва знаем друг друга, — прошептала она.
— Неважно. Я знаю, что хочу тебя, — возразил Джанфранко. — Знаю, что люблю тебя. Знаю, что твое тело трепещет от наслаждения, когда я дотрагиваюсь до него.
Словно в подтверждение этих слов, его пальцы прочертили легкие дорожки вниз, по ее груди и животу. А когда он на мгновение отнял руку, Санди зашлась в долгом, прерывистом вздохе, закончившемся коротким всхлипом. Ее тело устремилось навстречу ему, словно цветок, уступающий уверенному прикосновению прилетевшей за нектаром пчелы.
— И я уж точно знаю, что ты делаешь со мной, — хрипло прошептал Джанфранко на ухо Санди. — Почувствуй это и ты, — взмолился он, — дотронься до меня, Санди.
Сначала нерешительно, но со все возрастающей уверенностью, Санди прижалась к его груди, закрыв глаза, с удовольствием ощущая шелковистое тепло его кожи. Руки сами собой медленно заскользили ниже, перебравшись от мощной грудной клетки к мускулистому плоскому животу. Дрожащие пальцы вновь и вновь гладили твердые мускулы.
Она и сама не осознавала, что шепчет нежные ласковые слова восхищения, пока не услышала хриплый рык Джанфранко:
— Знаешь, к чему все это может привести? — И быстрым движением охотника он схватил ее руку и передвинул несколько ниже, туда, куда девушка даже не осмеливалась бросить взор.
Красноречивое свидетельство его страсти, созданное природой, чтобы принести ей наслаждение, заставило Санди затрепетать от восторга. О небеса, как же она жаждет его!..
— Сейчас, сейчас, — прошептал Джанфранко, словно прочитав ее мысли.
Он приник к ее губам, еще раз поцеловал грудь, затем мягко высвободился из нежного плена ее рук и осторожно опустил Санди на раскиданные по ковру подушки. Склонившийся над ее обнаженным телом, с играющими на мускулистом теле бликами огня, он казался воплощением мужской сексуальности, ожившим символом тайных женских грез.
Высоко на внутренней поверхности бедра у Санди скрывалась маленькая родинка. Место было настолько потаенным, что даже сама Санди лишь случайно обнаружила ее, разглядывая себя в зеркале. Теперь о существовании интимной приметы узнал и еще один человек — его восхищенный взгляд остановился на родинке, а затем Джанфранко склонил голову и медленно приник к ней губами.
Санди таяла под его прикосновениями, словно воск — от пламени свечи.
Ласки Джанфранко, сначала бережные и осторожные, становились все настойчивее. Откуда-то из самой глубины существа Санди начали подниматься волны восторга и возбуждения. Его губы и язык пробежали дорожку, уже пройденную руками, и с уст девушки сорвался крик протеста… и призыва одновременно. Остатки благопристойности боролись в ней с эротическим голодом — и потерпели полное поражение. Женская сущность оказалась куда сильнее всех усвоенных предрассудков и светских приличий.
Санди задыхалась от переполнявших ее чувств. Она словно поднималась к высочайшим, Головокружительным вершинам, но этот трудный подъем сулил восторг и блаженство. Безжалостная, неукротимая сила влекла ее вперед, и, хотя и тело и разум трепетали от страха перед возможным падением в бездну, эта бездна притягивала ее столь же сильно, сколь и сияющие высоты. Санди прекрасно понимала: теперь ей уже не остановиться на полпути — яростное желание оказалось стократ сильнее сдерживающих факторов, побуждающих одуматься и вернуться.
Странные, страстные, всхлипывающие звуки раздавались где-то совсем рядом, напоминая призывный зов, примитивный в своей простоте и естественности.
Однако Санди даже не осознавала, что сама издает эти всхлипы, пока не услышала над ухом хриплый, нежный шепот Джанфранко, вперемешку с горячими поцелуями успокаивающий ее, обещающий, что уже совсем скоро он доставит им наслаждение, коего оба так отчаянно жаждут.
Затем мощным рывком он переместился ближе, лег сверху, придавив ее тяжестью своего тела, впиваясь в грудь горячим, страстным поцелуем. Санди забилась в его объятиях, сладострастно выгибаясь навстречу. И закричала — но не от боли, а от жгучего, нестерпимого желания, инстинктивным движением обвив ногами его бедра, привлекая все ближе. Пока наконец одним резким движением он не смел последнюю разделяющую их преграду.
Джанфранко хрипло застонал, и Санди услышала невнятные, путаные признания, что он не в силах сдерживаться больше, что она слишком нежна и свежа, слишком прекрасна и сексуальна, чтобы можно было устоять. Вслед за словами осторожное медленное скольжение сменилось настойчивым бешеным ритмом, он проникал все глубже и глубже, увлекая их обоих на самый край бездны, туда, где все сливалось воедино в головокружительном вихре.
Физическое и эмоциональное наслаждения соединились для Санди в единое ощущение, столь острое и потрясающее, что ей казалось, мир рождается для нее заново.
Теперь Санди понимала, что побуждало величайших поэтов на создание шедевров, что за сила вдохновляла и воодушевляла художников и музыкантов.
Отныне и она сама приобщилась к этому таинству, самому древнему и сокровенному таинству жизни.
Джанфранко сжимал возлюбленную в объятиях, его сердце билось у ее груди, их дыхание смешивалось воедино, малейший оттенок чувств и переживаний одного мгновенно передавался другому.
— Теперь ты веришь, когда я говорю, что полюбил тебя? — прошептал он и вновь поцеловал ее долгим, нежным поцелуем.
— Это все место, волшебное место… — отрешенно пробормотала Санди. Здесь такая… особенная атмосфера.
— Да, особенная, — подтвердил Джанфранко и посмотрел на нее так, что ее щеки окрасились ярким румянцем.
— И все эти произведения искусства только усиливают впечатление сказки, пролепетала она, оглядываясь вокруг.
— Вот если бы ты побывала на вилле в Виченце, там действительно собраны уникальные вещи. Одна коллекция венецианского стекла чего стоит…
Он запнулся. Странные нотки в его голосе привели Санди в недоумение.
Нехорошее предчувствие закралось в голову, неясная тень омрачила ощущение безмятежного счастья.
— Дорогая, я уверен, тебе бы многое наверняка понравилось. Тем более там хранятся образцы изделий, что делают…
— Нет!
Прежняя настороженность, горькие подозрения и гнев сменили недавнюю чувственную расслабленность и умиротворение. Санди рванулась из рук Джанфранко, вся во власти былых сомнений. Крейг тоже норовил затуманить ей голову долгими поцелуями и воспользоваться ее впечатлительностью, но он хотя бы останавливался на поцелуях! А Джанфранко…
— Нет? — Он недоуменно нахмурился. — Но ведь бокалы, которые тебя восхитили…
— Безбожно дороги, — отрезала Санди. — К тому же я уже нашла место, где могу раздобыть стекло ничуть не хуже и по подходящей цене.
— Ты про того торговца? — переспросил Джанфранко почти так же резко. — А я-то думал, мы договорились, что ты не станешь связываться с…
Санди поджала губы и оглянулась в поисках своей одежды.