Эту ночь я не спала. Ворочалась с боку на бок. Ещё Васька всё норовил залезть на меня. Впервые скидывая кота на пол с кровати, я подумала: «Эх, Васька, ну что, ты просто Васька? А?». Так устала от одиночества, что на малолеток заглядываюсь. Корила себя, корила и уснула под самое утро.
Замазав синяки под глазами от бессонной ночи, надев самый строгий чёрный костюм, я пришла в школу. Думала, новый день немного притупит мои непонятные и аморальные чувства к Ольшанскому. Увижу его за партой и перестану мечтать о нём, как о мужчине. Не получилось. Стоило мне войти в класс, как я чуть не грохнулась на задницу. Первая парта перед учительским столом, пустовавшая несколько лет, занята. И кем занята! Алексеем Ольшанским. Весь урок я стояла возле доски. Как девочка! Чувствовала себя школьницей, которой нравится одноклассник, а признаться нет смелости. Я взрослая женщина и самой себе стыдно признаться, что мне нравится этот мальчик. Его карее глаза заставляют моё сердце колотиться, как бешеное. Ну, почему он так смотрит на меня. В его взгляде нет мальчишества. Он смотрит, как мужчина. Оценивающе. И даже не краснее от смущения, если наши глаза встречаются на мгновение. Краснею и смущаюсь я. Но только не он.
Весь урок я чувствовала себя, как на иголках. Никогда так долго не проходил урок. Мне, казалось, что сорок пять минут превратились в бесконечность. Стрелки классных часов замерли. Или может я слишком часто на них смотрела, молясь, закончить эту пытку.
Звонок с урока! Я, как мои ученики, чуть не закричала «ура» и не выбежала из класса. Вместо этого, я как подобает учителю, спокойно собрала вещи и заплетающими ногами вышла из класса. Почему заплетающимися? Потому я ощущала, как карие глаза Алёши, смотрят на мои ноги.
Что в голове этого мальчишки? Господи, а что в моей голове? Я запуталась. Год пролетел для меня не заметно, как один день. А два месяца тянулись, словно два года. Так медленно. Раньше я часто бегала к своим деткам. С появлением нового ученика, я старалась реже заходить к ним. Май. Последний месяц. Я планировала чаще общаться с моими выпускниками. Хотела устроить им экскурсию в исторический музей и даже на настоящие археологические раскопки. Пришлось отказаться от этих идей. Алёша не давал мне прохода в школе, а за её пределами и подавно. Я боялась не приставаний рослого юноши. Я боялась, что не смогу правильно повести себя в щекотливой ситуации. Боялась своей слабости.
Первый месяц Ольшанский только присматривался ко мне. В апреле уже начал проявлять активные попытки.
Я несла карты на урок. Выбежавшая неожиданно детвора, меня напугала. Я выронила карты на пол, а вместе с ним и всё учительское барахло. Ползаю на коленях, собираю. Рядом опускается тело. Я вздрагиваю. Медленно поднимаю глаза. Ольшанский.
- Вам, помочь? – улыбается он.
Я опять отказываюсь, но он игнорирует меня.
- Зря отказываетесь, Виктория Павловна, - он собирает распечатки контрольных работ и подаёт мне, - я же вижу, что вам нужна помощь.
- Раз видите, Алексей, почему спрашиваете?
Я протянула руку, чтобы взять листок. Наши кончики пальцев чуть соприкоснулись, а меня, словно ударило током. Ну, нельзя быть таким горячим в столь нежном возрасте. Я резко отдёрнула руку. Опять скомкивая бумаги, старалась побыстрее закончить эту пытку.
Дура! Какая я дура! Запасть на своего ученика, да ещё малолетку. Прижимая к себе бумажки и карты, я убегала от него быстрым шагом по школьному коридору, проклиная тот день, когда он пришёл в мой класс.
Это не все попытки заговорить со мною наедине. Вроде, что такого? Пришёл ученик в лаборантскую, посоветоваться или что спросить. Я всем легко и просто отвечала на вопросы по истории, школьных мероприятиях и дежурствах. Стоило Ольшанском переступить через порог лаборантской, как моя душа упала в пятки. Стою и немею, не зная, что сказать.
- Виктория Павловна, я посоветоваться, - улыбается, а глаза прищурив, рассматривает меня.
- Слушаю, - я старалась держаться естественно, даже методичку взяла с полки, будто она мне очень надо.
- Я хочу после школы поступать в академию МВД.
Боже! Это в нашем городе.
- А почему не военную? – не смотря на него, я, копаясь в книгах на полке, создаю видимость занятости. - Не хотите идти по стопам родителя?
- Не хочу, как отец, ездить по частям. Вдруг женюсь, а жене надоест за мной мотаться, - шутил он.
- Маме твоей же не надоело? – я мельком посмотрела на визитёра.
- Мамы уже семь лет нет, - погрустнел Алёша.
Мне стало ещё больше неловко. Я так и не заставила себя посмотреть личное дело Ольшанского. Чего-то боялась. Сама не знаю чего. Может себя?
- Прости, я не знала, - положив, наконец, книги, я повернулась к нему.
- Ничего, - тихо сказал Алёша.
- Так что ты там про академию говорил?
- Чтобы поступить в академию надо сдавать ЦТ по истории. Вы не могли бы со мной позаниматься?
Ну, как откажешь таким глазам? Я не отказала. Назначила на пятницу после уроков. Он, как штык сидел в классе. Ждал меня.
- И так, посмотрим для начала, что ты знаешь, - я дала ему тест.
Алёша быстро прошёл по тесту и отдал мне листок. 9/10! Отличный результат. Единственный вопрос, на который он не знал ответа это год подписания Люблинской унии.
- Алексей, вы прекрасно знаете историю, - хвалила я его, убирая книги в стол, - и ваши контрольные всегда на высшие балы. Ниже девяток нет. Думаю, в репетиторстве вы не нуждаетесь.
Мой ученик не отчаялся и через пару дней караулил меня у подъезда. Иду я с сумками. Тащу два пакета продуктов с магазина. Мне преграждает путь здоровая детина. Без разрешения берёт мои пакеты и говорит.
- Я помогу донести до дверей.
Ну не рвать же мне их обратно. Внимание лишнее привлекать. К тому же, бабки сидят у подъезда сплетни, потом пойдут. Я разжала ладони и гордо пошла вперёд. Хочешь помочь, значит? Помоги. Пакеты у меня тяжёлые были. На неделю затарилась. Времени после работы иногда не бывает в магазин заскочить.
Мы дошли до моих дверей.
Я тяну руки к пакетам:
- Ну, вот пришли к двери.
А он:
- Так до дверей холодильника, - усмехается.
Ничего себе! Мальчишка ещё и заигрывает со мною, как с ровесницей.
- В гости напрашиваешься? – пытаюсь быть спокойной.
Самоконтроль. Только самоконтроль. Ну, что такого? Зайдёт ученик к учительнице в гости. Это же ещё не преступление? Надеюсь, нет.
- Напрашиваюсь, Виктория Павловна, - закидывая кверху квадратный подбородок с ямочкой, говорит он, - отец уехал рано утром и ключи забрал. Так я под дверями уже несколько часов сижу. Свои потерял или оставил где-то.
- Вы живёте здесь? – мои глаза полезли вверх от неожиданной новости.
- Да, но не в этом доме, а напротив, - указывает он в сторону окон подъезда.
Надо же так близко.
- Ладно, голодающий с Поволжья, заходи, - открыв дверь, пригласила я его.
Я организовывала обед. Всё-таки когда живёшь одна с котом, перестаёшь готовить. Потребность вкусно поесть отпадает. И на полках в кухонных шкафах занимают место коробки с мюслями, хлопьями, а в холодильнике йогурты, творожки и фрукты. А я ещё забыла про кошачьи консервы. Их у меня в избытке. В моей маленькой семье разнообразно питался только кот. Не знаю, чем кормят матери детей, но у меня нашёлся в холодильнике борщ и котлеты. Мама привезла вчера вечером. Хорошо, что макароны ещё были. Сварила.
- Вы такая хозяйственная, Виктория Павловна, - хвалил меня Алёша, уплетая за обе щеки.
- Да, муж должен приехать. Вот и наготовила, - не знаю, зачем соврала, но соврала.
- Виктория Павловна, вы не замужем, - откусывая котлету, сказал Алёша.
Ничего себя заявочки! Откуда это он всё знает? Я не распространяюсь на личные темы. На работе и то не все в курсе, где я и с кем живу. А ученики и подавно. Ему точно надо в МВД.