В тот же день французская «Тан» информировала своих читателей: Английское правительство вручило вчера французскому министерству иностранных дел через французского посла в Лондоне Корбена замечания и возражения на ответ Советского правительства. Основное затруднение, мешающее переговорам, – требование Советского правительства относительно включения балтийских государств в список стран, которым должны быть даны гарантии.
Пока Лондон и Париж вели безнадежный спор о том, гарантировать или не гарантировать границы балтийских государств, Берлин втихомолку приготовился включить их в свою орбиту. Министры иностранных дел Латвии (Мунтерс) и Эстонии (Сельтер) были приглашены, скорее, просто вызваны в Берлин, где им было предложено подписать пакты о ненападении с Германией. 7 июня оба пакта были подписаны этими министрами и Риббентропом. Вечером Риббентроп устроил большой прием, на котором Мунтерсу был вручен высший германский орден, и Гиммлер первым поздравил латвийского министра с наградой.
На другой день все германские газеты опубликовали тексты договоров, которые расценивались ими как свидетельство «провала политики окружения Германии». Оба министра заверили в своих речах, произнесенных после подписания, что Латвия и Эстония будут крепко стоять на охране своего «нейтралитета».
Вероятно, во имя этого «нейтралитета», начальник штаба сухопутных сил Германии генерал Гальдер, как сообщали берлинские газеты, посетил обе страны, побывав на эстоно-советской и латвийско-советской границе, где осматривал укрепления.
Напряженность, возникшая сразу после захвата германскими войсками Чехословакии, постепенно, но неуклонно возрастала, и это чувствовалось по тревожным телеграммам агентств, по сообщениям газет, которые все чаще прибегали к крупным и пугающим заголовкам. Суммируя эти сообщения и статьи, я записал 17 июня: В политических кругах Парижа все настойчивее проявляется убеждение, что в самое ближайшее время события в Европе примут критический оборот, сходный с тем, какой они имели в сентябре прошлого года. Известный обозреватель Пертинакс пишет в «Ордр»: «Передышка, каторой мы пользовались после вторжения Германии в Чехословакию и захвата Италией Албании, по-видимому, близится к концу. Многочисленные германские войска уже сконцентрированы в Словакии. На этот раз под угрозой оказалась Польша». Римский корреспондент «Журналь» передавал: «В политических кругах итальянской столицы предвидят, что европейский кризис достигнет кульминационной точки во второй половине августа или в начале сентября».
В конце июня вся Европа была взбудоражена сообщением, что польская зенитная артиллерия сбила германский военный Самолет, пролетевший над военной зоной в районе Гдыни. Сообщение было опубликовано на первых полосах всеми европейскими газетами, кроме московских, и в крикливых заголовках, какими оно сопровождалось, подчеркивался опасный характер происшествия. Берлинские газеты расценили его как «провокацию», которую Германия не собиралась терпеть.
Позиции втянутых в конфликт вокруг Данцига сторон становились все жестче, выпады в речах и газетных статьях все резче, все непримиримее.
И вдруг 30 июня в газете «Таймс», принадлежавшей Асторам, владельцам Кливдена, где собиралась известная реакционная прогитлеровская и профашистская клика, появилась передовая, намекавшая на то, что так называемый «польский коридор» не стоит не только европейской войны, но и простого ухудшения отношений между Англией и Германией. «Таймс» прямо полемизировала с министром иностранных дел Галифаксом, только что объявившим, что Англия поддержит Польшу. Когда журналисты попытались выяснить, кто же более правильно выражает политику правительства – министр иностранных дел или «Таймс», им было сказано, что официальную позицию правительства отражает речь Галифакса, но что передовая «Таймс» тоже не противоречит этой позиции.
Крики «Новый Мюнхен!» стали громче, когда бивербруковская вечерняя газета «Ивнинг стандард» рассказала, что Лондон посетил близкий сотрудник Риббентропа немецкий барон Гайр. Он встретился со сторонниками сближения Англии с Гитлером. Вернувшись после этого в Берлин, он доложил о своих встречах, а в конце июня снова прибыл в Лондон с письмом Риббентропа. В письме сообщалось, что Гитлер намерен аннексировать Данциг и, чтобы это не привело к европейской войне, надеется на сотрудничество Чемберлена. Учитывая, что у Чемберлена могут быть трудности с парламентом, Гитлер готов пообещать не предпринимать ничего до августа, когда парламент будет распущен на каникулы.
А близкая к руководству консервативной партии «Дейли телеграф» сообщила в лондонской хронике, что в Англии находится начальник английского отдела германского генштаба, приближенный к Гитлеру полковник фон Шверин. Он посетил английские военные заводы и воинские бараки в Челси. Его сопровождал член парламента – консерватор полковник Макнамара.
Почти вся первая половина июля прошла, не оставив в моей тетради следов: то ли нечего было записывать, то ли было некогда заниматься записями. Лишь в самом начале – 2 июля – сделана короткая выписка из статьи дипломатическогоко корреспондента «Санди таймс»: По сведениям английского правительства, Гитлер и его советники все еще не убеждены, что авантюра в Данциге создала бы серьезную угрозу войны. Они относятся весьма скептически к решению британского и французского правительств выполнить свои обязательства в отношении Польши.
По всей вероятности, для этого скептицизма у Берлина были серьезные основания. В середине июля, как говорится в следующей моей записи, финансовый советник английского правительства Лейт-Росс посетил Берлин и вел переговоры о возможности финансирования английским капиталом германской промышленности. Тогда же французский министр иностранных дел Бонна и германский посол в Париже Вельчек подписали очень показательное соглашение: Франция обязалась поставить Германии просимое количество железной руды, леса и другого сырья, а также согласилась включить в германскую торговую систему Чехию и Моравию как часть третьего рейха. Тем самым Париж признал их захват Германией!
Два кратких сообщения записаны мною 14 июля как доказательство расхождений между народами и правительствами Англии и Франции. Либеральная «Ньюс кроникл» опубликовала результаты опроса английского населения, которому было предложено высказаться за военный пакт Англии и Франции с СССР или против. За пакт высказались 84 процента опрошенных, против – только 9. В Париже состоялась традиционная демонстрация, посвященная взятию Бастилии. Она была очень многолюдной, проходила с большим подъемом. Корреспонденты отметили, что в разных концах шествия раздавались почти беспрерывно выкрики, часто групповые: «Единство! Единство! За международные действия пролетариата! Да здравствует антифашистский народный фронт! Советы – это мир! Без Советского Союза не может быть действенной политики мира!»
Многолюдность, мощность и организованность демонстрации вызвали у французской правящей верхушки беспокойство и раздражение. На другой же день правые газеты начали антисоветскую кампанию. Одна из газет потребовала от правительства проверить «финансовую отчетность советского представителя», чтобы убедиться, что он «вмешивается во внутренние дела Франции, финансируя газеты». «Эксельсиор» обвинила французских коммунистов в том, что они «проповедуют воину против фашистских государств любой ценой и с любым риском», и даже утверждала, что «для некоторых партий внешняя война является лишь предлогом для развязывания гражданской войны».
А напряженность, насколько она отражалась в печати, возрастала во второй половине июля день ото дня. 17 июля в Варшаву прибыл генеральный инспектор заморских сил Англии генерал Айронсайд. Объявлено, что он будет вести переговоры о военном сотрудничестве и координации действий воздушных флотов Англии, Франции и Польши. Говорят о возможности создания единого командования военных сил трех государств на случай конфликта. На другой день французская «Се суар» сообщила о том, что в Варшаву скоро направится начальник французского генштаба генерал Гамелен, чтобы «осмотреть польские военные укрепления и ознакомиться с военными возможностями Польши. Генерал будет вести переговоры не только с военными, но и с промышленниками, чтобы установить военный потенциал польской промышленности».