Итальянский фашистский шакал полностью копировал повадки нацистского волка!
Берлин и Рим не встретили со стороны Англии и Франции ни сопротивления, ни даже решительного осуждения. Шумливые поношения части западной печати, выражавшей мнение общественности, они попросту игнорировали. Чувствуя молчаливое одобрение правящих верхушек Англин и Франции, Гитлер стал поспешно готовиться к новым захватам. В Берлине заговорили о Данциге и «польском коридоре» – узкой территории, предоставленной по версальскому договору Польше для выхода к порту Гдыня на Балтийском море. «Коридор» отрезал Восточную Пруссию от Германии, и это было вдруг найдено нацистами «нетерпимым». По приказу Берлина покорно мирившиеся с положением жителей «свободного и независимого города» данцигские нацисты завопили о желании «вернуться» в лоно Германии, призывая Гитлера взять их под свое «покровительство», что тот и пообещал сделать.
Английское правительство также «вдруг» объявило, что готово гарантировать границы Польши, использовав для этого все средства. Франция подтвердила, что помнит о франкопольском договоре, который обязывает ее прийти на помошь Польше всеми своими вооруженными силами.
Итак, весна – она была ранней в том году – вступала в свои права на европейском континенте в обстановке резко обострившегося кризиса. Война, о которой говорили и писали тогда много, казалась неизбежной и скорой.
Глава вторая
Международники «Известии» были постоянно связаны с Наркоминделом. Не только его работники, но и руководители выступали на страницах газеты со своими статьями, чтобы разъяснить позицию Советского правительства по тому или иному вопросу. Мы почти ежедневно советовались с ними по материалам, подготовленным к печати. Личные отношения, возникшие между нами, помогали более точному и своевременному освещению событий, которые развертывались в то время с потрясающей быстротой и неожиданными поворотами. Иногда руководителей газеты и особенно иностранного отдела информировали о важных шагах, предпринимаемых советской дипломатией, чтобы мы могли судить, что правильно, а что неправильно в откликах зарубежной буржуазной печати, которая часто намеренно извращала политику Советского Союза.
В середине апреля Ф.И. Шпигель, вернувшись из Наркоминдела, доверительно сообщил нам, что французы, обеспокоенные агрессивным поведением фашистских главарей в Берлине и Риме, вспомнили о договоре о взаимной помощи, подписанном между Советским Союзом и Францией еще в 1935 году, и предложили возродить его в несколько измененной форме. Советское правительство отнеслось к предложению положительно, но намерено расширить его, сделав трехсторонним, включающим СССР, Францию и Англию и обязывающим их оказывать всякую, в том числе и военную, помощь как друг другу, так и странам, граничащим с Советским Союзом в случае нападения на них нацистской Германии. Соответствующее советское предложение было передано вскоре в Париж и Лондон, и мы с нетерпением ждали реакции этих столиц. И каждый раз, когда Шпигель возвращался из Наркоминдела, мы вваливались в его маленькую комнатенку в конце коридора и спрашивали:
– Что слышно из Парижа и Лондона?
– Пока ничего, – отвечал Шпигель – В Париже берегут тайну наших предложений так крепко, что даже министры ничего не знают, а об их обсуждении не может быть и речи.
– Но ведь английские газеты, ссылаясь на Париж, изложили содержание довольно полно, – напомнил один из нас, следивший за английской прессой.
– На Кузнецком мосту подозревают, что форин оффис (МИД Англии) сам проинформировал некоторые газеты, посоветовав им сослаться на Париж, – пояснил Шпигель – Полагают, что Чемберлен захотел проверить, как отнесется общественность к советской идее тройственного союза.
Хотя газеты не всегда точно отражали позицию правительств, они все же давали яркое представление о той борьбе, которая шла в правящих кругах, вырываясь время от времени наружу.
Английские газеты либерального направления – «Ньюс кроникл», «Дейли геральд», «Манчестер гардиан» – горячо поддержали идею совместных действий против возрастающей угрозы со стороны фашистских держав и требовали привлечь Советский Союз. Однако не на эти газеты равнялось правительство Чемберлена: его курс диктовался правым крылом консервативной партии, к которому принадлежал и сам премьер-министр. А правые не допускали и мысли об англо-советском сотрудничестве. Один из их лидеров лорд Мансфилд, тесно связанный с «кливденской кликой», которая добивалась сближения с Гитлером и Муссолини, высмеял утверждения, что западным державам не обойтись без помощи Советского Союза. «Утверждения о том, что никакая система безопасности не может быть полной без сотрудничества Советского Союза, – заявил он в палате лордов, – является вздором. Никому не известна ценность советской помощи». Не ограничившись этим, оратор решил припугнуть обывателей: «Кроме того, Советское правительство никогда открыто не отказывалось от своей прежней цели – мировой революции».
В конце апреля стало известно, что французское правительство под давлением Лондона отказалось принять советскне предложения, считая их слишком сложными и требующими длительного времени, тогда как обстановка диктовала необходимость быстрых и срочных решений. Вместо взаимной помощи Париж предложил такое соглашение, которое обязывало бы Советский Союз оказать Франции и Англии военную помощь, если и когда те, выполняя свои обязательства перед другими странами, окажутся в войне с Германией, но не связывало их никакими обязательствами в отношении Советского Союза, если последний, оказывая помощь соседним странам, станет жертвой германского нападения. Откровенно неприемлемые условия выдвигались Парижем и Лондоном в расчете на то, что Москва отклонит их. Это дало бы правительствам Франции и Англии основание объявить, что сотрудничество с Советским Союзом невозможно, и возложить на него вину за провал надежд на совместное обуздание гитлеровской агрессии.
В начале мая М.М. Литвинов, занимавший пост народного комиссара по иностранным делам с 1930 года, был заменен В.М. Молотовым. Неожиданная смена руководства Наркомиидела произвела на зарубежную прессу впечатление разорвавшейся бомбы. Буржуазные английские и французские газеты, избегавшие ранее даже упоминать о коллективной безопасности, в панических тонах расписали уход «защитника» и «проповедника» коллективной безопасности. Германские газеты, крупно сообщив о переменах в Наркоминделе, особо выделили еврейское происхождение бывшего наркома, и воздержались от обычных антисоветских выпадов. Они подчеркнули, что новый нарком сохранил пост Председателя Совнаркома, то есть главы правительства, и известен близостью к Сталину.
Западноевропейские и американские газеты занялись гаданием о будущем направлении советской политики, высказывая порою самые несуразные предположения. Наиболее разумную оценку дала базельская «Националь-цайтунг», выходившая в нейтральной Швейцарии. 7 мая она опубликовала большую статью, посвященную отношениям между СССР и западными державами.
«Личные изменения в советском комиссариате иностранных дел (замена Литвинова Молотовым), – говорилось в статье, – в настоящий момент означает только изменение метода. а не самой политики. Опасность изменения политики появится, если русские жесты не будут поняты в Париже и Лондоне, Россия заявила, что она готова к переговорам с западными державами. По Россия требует, чтобы с ней не обращались, так сказать, как с подозрительными людьми, с которыми делают дела, а на улице не здороваются. Россия требует от Парижа и Лондона ясной и недвусмысленной позиции и отклоняет пакты с дюжиной «но» и «если», с длинным приложением различных оговорок. Западные державы должны недвусмысленно заявить, соглашаются они с ясными и простыми русскими предложениями или нет.
Россия имеет больше основании быть недоверчивой, чем те государственные деятели, которые правят сейчас в Париже и Лондоне. Именно эти деятели несколько месяцев назад очень охотно смотрели бы на то, как Гитлер сделал бы смертельный прыжок для нападения на Россию. После Мюнхена известные люди усердно поощряли Гитлера на поход против Украины. Эти воспоминания оправдывают острое недоверие Москвы. В Москве имеются серьезные сомнения в искренности английской политики и опасения, что Лондон только пытается втравить Россию в германо-польскую войну, чтобы затем предоставить ее своей судьбе. Наиболее странной русскому правительству кажется позиция Польши и Румынии, которые жеманятся, как девушки, желая получить русскую помощь, выдвигают для ее принятия еще дюжину разных условий. Ввиду положения этих стран, их условия кажутся самоубийственными.