Мы завернули к ним, чтобы заправить машину горючим, да и перекусить. Подполковник любезно принял нас и повёл в офицерскую столовую, рассказывая по пути, какие меры принял, чтобы не позволить «этим джерри» — он ни разу не употребил другого названия для немцев — «поймать его в этой ловушке безнаказанно». За столом мы увидели знакомых офицеров разведки 2-й британской армии и 21-й армейской группы. Сменив погоны и головные уборы — парашютисты носили вишнёво-красные береты — и нашив на рукава крошечные парашюты, они выдавали себя за офицеров-парашютистов, продолжая заниматься своим делом.
— Оказывается, вы уже знаете друг друга, — одобрительно рассмеялся подполковник, увидев, как мы пожимаем друг другу руки. — А я ломал голову, как вам представить их.
Мы пустили по столу прихваченный из Копенгагена коньяк, и это не только подняло аппетит, но и настроение союзных офицеров, оказавшихся в этом логове нового германского фюрера.
— А чем он, собственно говоря, занимается? — во всеуслышание спросил один из нас.
— Организует и реорганизует своё правительство, — ответил, не скрывая насмешки, капитан Купер из разведки 2-й британской армии. Увидев наши удивлённые лица, пояснил уже более серьёзно — Перед тем как отправиться на тот свет, Гитлер не только назначил Дёница фюрером, президентом и главнокомандующим германскими вооружёнными силами, но и позаботился о составе его правительства. Пост имперского канцлера, который занимал сам более двенадцати лет, он передал Геббельсу, министром по делам партии назначил начальника партийной канцелярии Бормана, а пост министра иностранных дел вручил Зейс-Инкварту, австрийцу, предавшему свою родину ещё в 1938 году и бывшему до самого последнего времени гитлеровским наместником в Голландии. Министром финансов он оставил своего долголетнего приспешника из дворян графа Шверина фон Крозигка.
— Словом, Гитлер назначил правительство, которое должно было продолжать и выиграть войну, которую он уже проиграл, — заметил подполковник.
— Совершенно верно, — подтвердил капитан Купер. — В него были включены только люди, которые показали особую преданность ему и нацизму. Он исключил из правительства Риббентропа, не сумевшего добиться раскола между союзниками, и Шпеера, не обеспечившего германские вооружённые силы нужным оружием.
— А куда Гитлер определил Геринга и Гиммлера?
Уже в Копенгагене мы слышали о них самые фантастические истории: оба, как гласили слухи, вели переговоры с союзниками — Геринг с американцами на юге, Гиммлер с англичанами на севере, и каждый действовал после смерти Гитлера как его преемник, имеющий право говорить от имени и за Германию.
— Вокруг них много туманного, — заметил молчавший до сих пор майор — разведчик 21-й армейской группы. — Известно, что Гитлер лишил обоих всех постов, званий и исключил из партии, но оба не признали его воли. Геринг вёл себя первые дни как единственный законный преемник Гитлера и слал Дёницу телеграммы-повеления или указы — что делать, как поступать. Гиммлер просто явился сюда и объявил, что продолжает оставаться министром внутренних дел, начальником всей полиции и рейхсфюрером СС.
Мы не удержались от восклицания:
— Гиммлер здесь? Во Фленсбурге?
Майор спокойно подтвердил:
— Да, здесь, во Фленсбурге. — Помолчав, он добавил — Правда, несколько дней назад, посылая генерала Йодля в Реймс подписывать документ о капитуляции, Дёниц поручил ему сказать в штабе Эйзенхауэра, что Гиммлер уже не входит в новое германское правительство. Но это не сказалось на положении или поведении Гиммлера. Он занимает тот же особняк, его охраняют и сопровождают всюду офицеры-эсэсовцы, а эсэсовские военные соединения всё ещё признают его своим верховным командующим.
— И кто же теперь входит в новое германское правительство?
Капитан Купер выжидательно посмотрел на майора-разведчика, как бы предоставляя ему слово, но тот промолчал.