Вслед за этим Рейтер передал: Английское министерство иностранных дел только что сделало заявление, что английское и французское правительства решили оказать Норвегии, подвергнувшейся нападению германских вооружённых сил, всестороннюю помощь. Англия и Франция готовы вести войну в полном сотрудничестве с Норвегией. Необходимые военные мероприятия на суше и море будут предприниматься совместно. Англия и Франция окажут помощь Норвегии как самолётами, так и военными кораблями и войсками.
В своей телеграмме из Вашингтона Ассошиэйтед Пресс изложил официальное заявление, в котором говорилось: Американский посланник в Осло Гарриман (женщина) телеграфировала ночью, что министр иностранных дел Норвегии информировал её о начале германского вторжения и что Норвегия находится в состоянии войны с Германией. Английский посланник в Осло обратился к американскому посланнику с просьбой представлять интересы Англии, поскольку английская миссия эвакуируется из норвежской столицы. Посланнику дано указание удовлетворить английскую просьбу.
За этим следовала телеграмма ДНБ со вторым сообщением верховного командования германских вооружённых сил: Германские моторизованные части, перешедшие германо-датскую границу в районе Фленсбурга и Тондерна, продвигаются на север, пройдя Апенраде и Эсбьер. Германские войска, высадившиеся на рассвете в Копенгагене, заняли крепость и радиостанцию. С восьми часов утра весь город в немецких руках. (Позже стало известно, что датские вооружённые силы не сделали даже попытки оказать сопротивление. Лишь охрана королевского дворца Амалиенборг отказалась пропустить в неположенные часы непрошеных гостей, к тому же вооружённых и в иностранной военной форме. «Гости» решили разоружить охрану. Один из датчан выстрелил и убил немецкого солдата, немецкий офицер выстрелил в датчанина и ранил его).
Почти тут же пришло сообщение другого германского агентства Трансоцеан, якобы из Копенгагена: Датский король и правительство обратились к населению с призывом сохранять спокойствие и порядок. Король и правительство сообщили населению, что против своей воли приняли германские требования и дали соответствующие указания датским войскам и сейчас германские войска действуют согласованно с датскими войсками, которые не оказывают им сопротивления.
Несколько позже Шведское телеграфное агентство ТТ передало перехваченное им выступление по датскому радио премьер-министра Стаунинга.
— Прошлой ночью, — заявил он, — мы узнали, что германские войска перешли германо-датскую границу, а также высадились в портовых городах, включая Копенгаген. Германские бомбардировщики появились над нашей столицей и летали над ней, пока правительство обсуждало германское требование об отказе от сопротивления. Правительство вынуждено было принять германское требование о несопротивлении продвижению германских войск в Данию.
Корреспондент ТТ в шведском городе Хельсингборге, расположенном напротив Копенгагена, передал рассказы встреченных им первых датских беженцев: Они в один голос утверждали, что при занятии германскими войсками датской столицы не было оказано никакого сопротивления. Военные транспорты с германскими солдатами на борту прошли под носом батарей форта, охраняющего вход в копенгагенский порт, пришвартовались на рассвете рядом с Цитаделью, где находится датский генеральный штаб, и королевским дворцом. С рассветом войска стали высаживаться и занимать важнейшие пункты столицы, не встречая сопротивления со стороны армии. От себя корреспондент добавлял, что из Хельсингборга хорошо видны германские военные корабли в копенгагенском порту, а также у пассажирской пристани, расположенной у самой крепости. Датский флаг, развевавшийся над древним замком Хельсиньер («замок Гамлета»), около которого размещены мощные батареи береговой обороны, способные закупорить пролив Зунд, заменён германским флагом с большой чёрной свастикой в центре. Жители Хельсингборга толпятся на набережной, стараясь рассмотреть через пролив, что же происходит вокруг знаменитого замка.
Его яркое описание настолько увлекло меня, что, передав к вечеру все поступившие от Шведского телеграфного агентства сообщения в Москву, я отправился ночным поездом в Мальмё, ранним утром пересел на местный поезд и скоро оказался на набережной Хельсингборга. День был ветреный, холодный, но солнечный, и Хельсиньер с его мрачно-серым замком, отгороженным от моря огромным каменным валом, — в нём-то и расположены береговые батареи — был действительно виден как на ладони. В бинокли или подзорные трубы, которыми каждый мог воспользоваться за Юёре, можно было рассмотреть не только германские флаги — они были на главной башне замка и на батареях, — но и поставленные у замка грязно-зелёные броневики и машины оккупантов.