Когда Г.Ф. Одинцов принимал должность, он пригласил к себе для доклада начальников оперативного и разведывательного отделов штаба артиллерии фронта полковников Новикова и Гусарова. Выяснилось, что учет каждой стабильной батареи врага был поставлен по-научному. На каждую из батарей имелась специальная карточка с номером цели, в которой фиксировался калибр, количество орудии, ее координаты, время огневой деятельности.
Однако с боеприпасами положение было очень тяжелым. В среднем на орудие приходилось около 20 выстрелов, включал запасы на армейских и фронтовых складах. Подвоз боеприпасов не производился. Транспорт использовался только для доставки продовольствия, ибо население и город голодали. В случае начала наступления противника боеприпасов хватило бы в лучшем случае на один день боя. Производственные мощности промышленных предприятий в результате эвакуации уменьшились вдвое. Голод и отсутствие сырья остановили работу заводов, имевших возможность производить боеприпасы.
Во время принятия дел и должности полковник Г.Ф. Одинцов решил поговорить о необходимости срочного подвоза боеприпасов с начальником штаба Ленинградского фронта генерал-майором Д.Н. Гусевым.
— Ну, как, ознакомились с делами? — спросил он.
— Да, — ответил Одинцов и начал разговор о подвозе боеприпасов.
Гусев сообщил, что подвоз боеприпасов приостановлен по решению Военного совета фронта. «На днях мы вернемся к этому вопросу», — пообещал он.
Часа в три ночи уже 3 января зазвонил телефон:
— Здравствуйте, товарищ Одинцов! Говорит Жданов. Вы разобрались с боеприпасами?
— Да, — ответил Одинцов.
— Можно пригласить вас ко мне со сведениями об их наличии?
— Слушаюсь, сейчас буду.
Зайдя к А.А. Жданову и представившись, полковник Одинцов начал докладывать о положении дел с боеприпасами и высказался за необходимость срочного подвоза их через Ладожское озеро.
— О вашем предложении мне докладывал товарищ Гусев. Я в курсе дела. Через 2–3 дня подвезем необходимый минимум продовольствия и начнем подвоз боеприпасов. Мы можем подождать 2–3 дня?
— С моей точки зрения, — сказал полковник Одинцов, — боеприпасы нужно подвозить немедленно, но если через 2–3 дня в сутки будем подвозить по 1500–2000 тонн, то подождать можно.
Около шести часов утра Одинцов позвонил командиру 47-го корпусного артиллерийского полка майору Н.П. Витте и сообщил ему, что в девять часов будет знакомиться с организацией борьбы с батареями противника на красносельском направлении, на которое нацелен его полк.
В районе Автово Одинцова в условном месте встретил майор Витте. Они зашли в штаб полка, размещенный на первом этаже большого дома. Витте доложил задачу полка. Полоса действия 47 кап — от Финского залива до Пушкина. Все батареи противника были занумерованы, велся такой же учет, как и в штабе артиллерии фронта. Полк Витте взаимодействовал с 73-м корпусным полком майора С.Г, Гнидина, который располагался левее. Штаб 73 кап располагался во Дворце Советов — здании, выстроенном на Московском проспекте и законченном перед самой войной (туда планировали переселить все городские власти, что так и не было осуществлено даже после войны. — Прим. авт.).
Во время ознакомления с работой штаба начался обстрел Кировского завода. Начальник штаба полка капитан Гордеев выслушал по телефону доклад командира разведывательного артиллерийского дивизиона инструментальной разведки (РАД). Взяв телефонную трубку другого аппарата, он отдал приказание:
— Цели № 221, 252 ведут огонь по Кировскому заводу. Подавить.
— Кому вы подали команду? — спросил Одинцов.
— Командиру 2-го дивизиона. За ним закреплены эти цели.
— А как и кто определил, что именно ведут огонь цели № 221 и 252?
— 1-я звукобатарея. Эти цели нам давно известны, они действуют с октября 1941 года, и наши звукометристы их нe дешифруют, а по характеристике записи сразу докладывают, какие из них действуют.