— Спасибо! — поблагодарил Василий, сразу догадавшийся, о чем идет речь.
VII
Одинокая тетка Митюхина по матери жила в своем домике в пригородном селе Кривошеевке. Иван через огород пробрался во двор и тихо постучал в окно. Екатерина отодвинула цветастую занавеску и, прильнув лицом к стеклу, узнала племянника.
— Какой леший носит тебя в ночь-полночь, — ворчала тетка, отпирая хитрые запоры.
— Спасай, тетя Катя. Меня и Елизара позавчера чекисты сцапали. Я убежал…
— Не гонятся за тобой?
— Нет, ночью-то засек бы. Тетя Катя, я только до утра, с вертушкой уеду.
— Ой, Ванюшка, чует мое сердце, потеряешь ты свою буйную головушку! — причитала Екатерина. — Есть хочешь?
— Неужели! Голоден как вепрь. Ничего, тетушка, о моей голове не печалься, она не такая глупая, чтобы зазря в петлю лезть.
— Уже залезла, не знаю, как вытащишь ее оттоля.
— Вытащу. Надо мне переодеться, как-то обмануть милицию.
— Найду чего-нибудь.
— Тетя Катя, ты сколько прожила с дядей Петей-то?
— Чего там, всего две коротких недельки и прожили; потом его призвали на германскую, там и погиб.
— То-то я думаю, почему ты ребятишек не нарожала?
— Ну балабол ты, Ванюшка!
Тетка поставила на стол тарелку щей, аппетитно пахнущих упрелой говядиной, принесла ложку, горбушку черного хлеба, села на широкую скамью и любовно смотрела, с какой жадностью ест племянник. Не имея своих детей, Екатерина души не чаяла в непутевом племяннике. К тому же Иван чем-то напоминал погибшего мужа.
Утром Митюхин вышел из дому тетки совершенно неузнаваем: на нем был суконный праздничный костюм дяди, искусно наклеены усы, нацеплены старые очки в металлической оправе. Правда, Иван плоховато видел в них, но зато очки здорово преображали лицо. В кармане лежал пропуск на имя рабочего Верхне-Ломовской спичечной фабрики, некогда принадлежавший дяде. Это на случай проверки документов.
В таком виде предстал он в полдень перед вожаком банды Недосекиным.
— Ты кто? Как попал сюда? А ну, отвечай, гад! — бесновался Недосекин, как видно, принявший с утра спирту.
Митюхин сдернул очки и усы, рассмеялся.
— А теперь угадываешь?
— Иван? Ты откуда? Рассказывай! — изумился Недосекин.
Он знал, что Клейменов и Митюхин задержаны чекистами; верные люди передали, что их опознавали через жителей Верхнего Ломова.
— Из преисподней.
— Что это еще за преисподняя?
— Чека называется. Меня и дядю Елизара Клейменова сцапали. Идем по лесу, разговариваем, и вдруг со всех сторон — черные дула винтовок и наганов. «Руки вверх!» Куды деваться, сила солому ломит…
Митюхин подробно рассказал о том, как они были задержаны — кое-что, конечно, присочинил для большей убедительности, — о допросах, о пытках, которым они будто бы подвергались.
— Я от всего отрекся: я не я и лошадь не моя, — рассказывал Митюхин. — Тогда мне дали очную ставку с Клейменовым. Тот безо всяких разрисовал, как был убит председатель Выглядовского Совета Дубов; назвал меня как соучастника.
«Ну что, Митюхин, и дальше будешь отрицать? — с ехидцей спрашивает следователь. «Мне, говорю, нечего отрицать, я там не был. Если Клейменов убивал Дубова, пусть несет ответ по закону, а не перекладывает вину на чужую голову».
— Что-то не узнаю Елизара, — сказал Недосекин. — Продолжай!
С юмором, как о веселом происшествии, рассказал Митюхин о побеге.
— Запросился в нужник, повел меня пожилой дядька. Я зашел, а он стоит невдалеке, велел дверь на крючок не запирать. Я уперся руками в стояки, а задом — в широкую доску, чую, поддается, боюсь как бы гвозди не заскрипели. «Скоро ты там?» — спрашивает охранник. «Обожди», — отвечаю с натугой, сам давлю, давлю. Доска-то оказалась трухлявой, сорвалась со шляпок, гвозди и не скрипнули.
Рассказ Митюхина рассмешил бандитов, кто-то протянул ему наполненный стакан.
— А потом что? — спросил Недосекин, отстраняя стакан, видимо еще не совсем веря в историю побега.
— Потом пришел к тетке Екатерине. Вон дядя Григорий знает ее. — Митюхин метнул взгляд в сторону Григория Муленкова, — с ним заходили к ней.
— Знаю, знаю, хорошая баба, — пьяно пробормотал Муленков, — заходили…
— Ну вот, переночевал у тетки, утром она так нарядила меня, что родная маменька не узнала бы.
— Ну гляди, Иван! Если ты соврал и пришел к нам по их заданию, я такую казнь тебе придумаю, какой белый свет не видывал, — пригрозил Недосекин. — Подайте стакан спирту.