Рудольф Иванович вспомнил: эти фамилии называла Паша Путилова, рассказывая о сборищах в Ахунах.
Мусин-Пушкин сначала пытался отказаться от баула и документов, но улики были столь неопровержимы, что вскоре вынужден был признаться во всем.
Он говорил, что не очень верил в победу белого движения и мечтал только о том, чтобы уехать за границу, подальше от войны. Капитал на этот случай у него был припасен. Шпионская командировка в Самару рушила планы капитана, но отказаться от нее Мусин-Пушкин не мог. И потом, хотелось взглянуть на отчий дом. Теперь он считал, что все пропало, и поэтому откровенно рассказывал чекистам о полученном задании и проделанной работе.
«Терять мне нечего, — рассуждал он, — а чистосердечное признание, может быть, смягчит большевистских комиссаров».
Мусин-Пушкин показал: ему двадцать девять лет, родился в имении родителей в деревне Зеленовке Сызранского уезда, происходит из потомственного дворянского рода, князь. В шестнадцатом году окончил Академию генерального штаба, выпущен в чине штабс-капитана. Уже в Добровольческой армии получил звание капитана; служит в должности старшего офицера в осведомительно-агитационном агентстве, сокращенно Осваг, при штабе Деникина. Осваг ведет идеологическую обработку солдат, агитацию среди населения, контрразведывательную работу в Добровольческой армии и ее окружении. Иногда офицеры Освага выполняют задания разведывательного характера и особые поручения. В данном случае Мусин-Пушкин выступал в роли разведчика и офицера для особых поручений.
В записной книжке капитана были заметки о моральном духе населения городов, в которых он побывал; о работе заводов и фабрик на нужды обороны, о наличии и формировании воинских частей.
Сведения о Пензе выглядели так:
«…моральный дух населения невысок, продуктов не хватает… Железнодорожный узел функционирует. Монетный двор, эвакуированный из Петрограда, пока не работает. Открыты пулеметные курсы, обучение войск идет плохо: недостает специалистов. Есть небольшие соединения, созданные из военнопленных, перешедших на сторону большевиков, командир Частек. Они используются для подавления крестьянских восстаний.
Приказом за номером два от восемнадцатого июля объявлен призыв в Красную Армию бывших офицеров. Явилось около сотни, многие офицеры уклоняются от призыва. В Пензе идет формирование 1-й Пензенской пехотной дивизии, начальником дивизии временно назначен Иван Фомич Лепик. Тридцать первого июля объявлена мобилизация кавалеристов и артиллеристов 1891, 1892, 1893, 1894 годов рождения, а также кавалерийских, артиллерийских и обозных лошадей. Командует 1-й революционной армией Тухачевский, политкомиссары Куйбышев и Калнин. Численность мобилизованных ориентировочно около полутора тысяч человек».
— Как же вы, князь, офицер, стали заурядным шпионом? — спросил Егоров, листавший записную книжку задержанного.
Мусин-Пушкин опустил голову, молчал. Вначале он сам болезненно переживал это. Когда ему предложили первое шпионское поручение, Мусин-Пушкин возмутился: оно противоречило, по его мнению, нравственным нормам, усвоенным им с детства. Однако князь сумел побороть чувство отвращения, внушил себе, что идет война и он обязан участвовать в ней, что служба — его патриотический долг.
Но отвечать на вопрос следователя князь не стал.
На карте, изъятой у Мусина-Пушкина, красной чертой была отмечена дислокация частей Красной Армии, синей — белых войск и чехословацких легионеров. Вблизи красной черты были нарисованы деревья, написаны их названия. Каждое дерево, как пояснил капитан, условно обозначало то или иное воинское формирование: дуб — дивизия, пихта — полк, береза — батальон, ракита — рота…
— Для кого же вы собрали эти сведения? — спросил Егоров, выслушав показания Мусина-Пушкина.
— Разумеется, для Освага.
— А для чехословаков — только письмо? — поинтересовался Земсков, присутствовавший при всех допросах шпиона.
— Нет. Я должен был устно доложить об успехах Добровольческой армии, чтобы повлиять на них в положительном смысле.
— О каких успехах?
— Об освобождении Тихорецкой, наступлении на Екатеринодар, о том, что в Добровольческую армию со всех сторон стекаются офицеры и что пленные красноармейцы переходят на нашу сторону… — На этих словах капитан поперхнулся, Иван Егорович заметил это.
— А что, действительно есть такие факты?
— К сожалению, наоборот: рядовые Добрармии бегут к красным.
— Понятно. Скажите, капитан, как вы могли добраться до Пензы со столь ненадежным документом? — спросил Егоров и показал на справку госпиталя.