1-я гвардейская танковая армия вводилась в прорыв для развития успеха на второй день операции.
Роты тральщиков составляли основу особого разведывательного эшелона, который включал также саперов-штурмовиков из 2-й Рогачевской штурмовой инженерно-саперной бригады, разведчиков, стрелковые подразделения, огнеметные танки и самоходно-артиллерийские установки САУ-152.
«Особым» он именовался потому, что вонзался во вражескую оборону, идя на самом острие, впереди первого атакующего эшелона, и наносил удар сразу вслед за артподготовкой.
Маршал Советского Союза В. И. Чуйков в своих воспоминаниях писал: «Наш особый разведывательный эшелон переходил в атаку после двадцатипятиминутного огневого налета. Мы рассчитывали ошеломить противника внезапностью удара»[11].
Во время подготовки к наступлению мы с Лукиным спали не больше четырех часов в сутки. Прежде всего провели занятия с командирами рот и взводов, с офицерами штаба. Вначале на картах, а затем на местности, изучили маршруты выхода на исходные позиции и направления атаки. По материалам, полученным от разведки всех видов, в результате рекогносцировки, тщательно изучили систему обороны противника. Отработали вопросы взаимодействия. Здесь, как и ранее в Бобруйской операции, мы очень тесно контактировали с начальником штаба 516-го огнеметно-танкового полка, теперь уже майором И. П. Колбасюком.
Заместитель командира нашего полка по спецтехнике майор Загозин провел с танкистами и саперами занятия по изучению новейших мин гитлеровской армии и особенностей их обезвреживания. Специальные занятия с проигрыванием вариантов действия в предстоящем наступлении были проведены с личным составом всех подразделений.
Много потрудились в этот период офицеры технической службы во главе с заместителем командира полка по технической части капитаном Владимиром Архиповичем Бондаренко. Благодаря их напряженной работе был полностью завершен ремонт боевых машин и вооружения, в подразделениях созданы запасы боеприпасов и горюче-смазочных материалов.
Лукин и я руководствовались принципом: чем лучше все организуешь, тем лучше выполнишь боевую задачу. Поэтому старались в эти дни работать как можно больше.
Во всех звеньях проводилась самая всесторонняя подготовка, и мы с удовлетворением отмечали, что танкисты накануне боя чувствуют себя уверенно и спокойно.
Инженерно-танковая рота Антипова в особом эшелоне была разделена на две группы. Одну возглавил командир роты, вторую — командир взвода старший лейтенант Бобылев. Деление тральных рот давало возможность проделать проходы на более широком фронте.
Я готовил группу Бобылева. В нее входили пять танков-тральщиков, четыре самоходно-артиллерийские установки САУ-152, стрелковая рота, взвод саперов, отделение разведчиков и отделение ранцевых огнеметчиков. Командирами танков (кроме взводного) были лейтенанты Михайлин, Усов, Дебров и Ляткин.
— Командованием предусматривается два варианта нашей артподготовки, — объявил я танкистам. — Один продолжительностью два часа тридцать пять минут, второй — двадцать пять минут. Мы должны быть готовы к каждому из этих вариантов. Первый позволяет выдвинуться с исходных позиций не спеша, осмотрительно, выверяя и тщательно корректируя боевой курс каждой машины. За двадцатипятиминутный отрезок времени этого не сделаешь. Поэтому во втором варианте все уточнения проводим на ходу, быстро и четко. Будем на него ориентироваться, потому что он наиболее вероятен. Выдвижение с исходных позиций начинаем с первым залпом артподготовки, одновременно с которым прозвучит радиосигнал «Буря». На какой рубеж танк выходит по этому сигналу? Мы пересекаем боевые порядки своей пехоты, без замедления проскакиваем свое минное поле по проделанным и обозначенным саперами проходам и развертываемся в боевой порядок на нейтральной полосе, где и находимся в готовности к броску. По сигналу «Ураган», который подается за десять минут до окончания артподготовки и дублируется серией красных ракет, танки вместе с саперами и разведчиками, а за ними — пехота, огнеметчики и самоходки атакуют передний край врага. В этот момент наша артиллерия переносит огонь в глубину вражеской обороны. Подрываем их мины, давим живую силу и огневые точки, не отставая от разрывов снарядов своей артиллерии. В глубине обороны — самый тесный контакт с самоходными установками, саперами и пехотой.