– Найду, – непреклонно сказала я.
Он встал – руки в карманы – и ухмыльнулся.
– Гениальный фильм, – сказал он. Все повторялось. Я повернулась и почти побежала через улицу.
– В прокате «Бенжи-IX»! – закричал он мне вслед. – Он случайно меняется телом с сиамской кошкой.
Вторник. 21:00-22:00. Изучение хаоса.
Дюрхейнандер, Лейпцигский университет.
Семинар по структуре хаоса. Обсуждение принципов хаоса.
Фракталы, баттерфляй-эффект, волновые процессы.
Зал Клары Боу.
Мне не удалось найти семинар по хаосу. Зал Клары Боу был пуст. В соседнем зале заседали вегетарианцы, а все остальные конференц-залы оказались заперты. Туннелировавшие по-прежнему сидели в танцзале.
– Прииди! – приказала женщина с усами, когда я открыла дверь. – И обретешь понимание!
Я пошла наверх – спать.
Я забыла позвонить Дарлин. Она, должно быть, уже выехала в Денвер, но я позвонила ее автоответчику и сказала ему, какой у нас номер на тот случай, если она все же прослушает сообщение. Утром надо будет предупредить в регистрации, чтобы ей дали ключ. И я отправилась спать.
Спала я плохо. Посреди ночи сломался кондиционер, так что утром мне не пришлось отпаривать свой костюм. Я оделась и спустилась вниз. Программа начиналась в девять с семинара Эйби Филдса «Удивительный мир» в зале Мери Пикфорд, завтрака в танцзале и просмотра слайдов по «экспериментам с запаздывающим выбором» в зале Сесиля Б. де Милля на антресолях.
«Завтрак» звучит прекрасно, даже если потом всегда выясняется, что это – жидкий кофе и пережаренные пирожки. Со вчерашнего дня у меня в желудке не было ничего, кроме рожка мороженого, но если где-то поблизости есть еда, там непременно окажется Дэвид, а я хотела избежать встречи с ним. Вчера это закончилось Китайским театром Граумана. Сегодня я точно так же могу угодить на Нотс Берри Фарм. Я не собиралась допускать такого, несмотря на все его обаяние.
В зале Сесиля Б. де Милля было темным-темно. Даже слайд на экране оказался черным.
– Как видите, – сказал доктор Львов, – лазерный пучок прошел прежде, чем экспериментатор включил детектор волн или частиц. – Щелчок, следующий слайд. Темно-серый. – Мы использовали интерферометр Маха-Зандера с двумя зеркалами и детектор частиц. В первой серии экспериментов мы позволили экспериментатору самому выбирать аппаратуру и метод измерения. Во второй серии мы применили простейшую рандомизацию…
Снова щелчок. Белый слайд в черный горошек. Наконец-то мне удалось разглядеть свободное кресло у прохода, десятью рядами выше. Я бросилась к нему, пока не сменился слайд, и поспешила сесть.
– …две игральные кости. Эксперименты с бросанием костей показали, что когда стоит детектор частиц, свет регистрируется как частица, а когда стоит детектор волн, свет проявляет волновые свойства независимо от того, когда был сделан выбор аппаратуры.
– Привет, – сказал Дэвид. – Ты пропустила пять черных слайдов, два серых и белый в черный горошек.
– Ш-ш-ш, – сказала я.
– Целью этих двух серий экспериментов было исследовать влияние осознанности решения на результаты. – Доктор Львов поставил следующий черный слайд. – Как вы можете убедиться, график не показывает существенной разницы между теми испытаниями, в которых экспериментатор сознательно выбирал регистрирующую аппаратуру, и теми, в которых аппаратура выбиралась случайным образом.
– Ты не хочешь позавтракать? – шепнул Дэвид.
– Я уже поела, – шепнула я в ответ и замерла в ожидании, когда возмутится мой голодный желудок. Он возмутился.
– Тут рядом – отличное заведение, где продают те самые вафли, которые Кэтрин Хепберн приготовила Спенсеру Трейси в «Женщине года».
– Ш-ш-ш, – сказала я.
– А после завтрака мы могли бы пойти в музей бюстгальтеров.
– Будь так любезен, помолчи. Я ничего не слышу.
– Или не видишь, – сказал он, но затих и хранил молчание на протяжении девяноста двух черных, серых и белых в горошек слайдов.
Доктор Львов включил свет и с улыбкой взглянул на аудиторию.
– Осознанность не оказывает ощутимого влияния на результаты эксперимента. Как заметил один из моих лаборантов: «Маленький демон узнает, что именно вы собираетесь делать, раньше, чем об этом узнаете вы».
Очевидно, предполагалось, что это шутка, но я не нашла это слишком смешным. Я открыла программу и попыталась найти что-нибудь такое, куда Дэвид точно не пойдет.
– Вы не собираетесь позавтракать? – спросил доктор Тибодо.
– Да, – сказал Дэвид.
– Нет, – сказала я.
– Мы с доктором Готаром хотим позавтракать где-нибудь в Голливуде, vraiment note 1 Голливуде.
– Дэвид как раз знает такие места, – сказала я. – Он рассказывал мне об отличном кафе, где есть тот самый грейпфрут, которым Джеймс Кегни запустил в физиономию Мэй Кларк во «Враге общества».
К нам поспешно подошел доктор Готар, тащивший фотоаппарат и четыре путеводителя.
– Может, вы нам потом покажете Китайский театр Граумана? – попросил он Дэвида.
– Конечно, покажет, – сказала я. – Мне очень жаль, что я не смогу с вами пойти, но я обещала доктору Вериковски, что буду на его семинаре по Булевой логике. А после Китайского театра Дэвид может отвести вас в музей бюстгальтеров.
– А «Коричневый котелок»? – спросил доктор Тибодо. – Я слышал, он имеет форму chapeau note 2.
Они утащили Дэвида. Я выждала, пока они не оказались на безопасном расстоянии, и прошмыгнула вверх, на семинар доктора Уэдби по теории информации. Доктора Уэдби там не было.
– Он ушел искать проектор, – сказала доктор Такуми. В одной руке она держала бумажную тарелку с половинкой пирожка, во второй – пластиковый стаканчик.
– Вы это раздобыли там, где дают завтраки? – спросила я.
– Да. Пирожок был последний. А когда я уходила, кончился кофе. Вы не слушали Эйби Филдса, нет? – Она поставила чашку и откусила пирожок.