– Каждый взял по веревке и – за мной! Слушать меня, делать, что я скажу, вопросов не задавать. Быстро!
Мермоз решительным шагом идет на плац, зажав железный прут в руке, но вот нападения сзади он не ждет.
На него набрасывают веревки, словно на дикого зверя. Застав врасплох, оттаскивают на несколько шагов назад.
– К флагштоку!
Солдаты наваливаются на него со всех сторон. Мермоз успевает заехать одному из них кулаком и свалить на землю. Оставшиеся быстро обматывают его веревками, прикручивая к металлическому столбу. Он старается освободиться, но вдруг останавливается, осознав, что ефрейтор, что крутит ему руки, это не кто иной, как Анри Гийоме.
– Черт возьми, Гийоме, какого хрена?
Как раз нужный момент, чтобы Гийоме успел еще раз обвить вокруг его рук веревку, а оставшиеся на ногах два солдата – привязать к металлическому флагштоку без флага.
Мермоз понимает, что связан, и яростно пытается освободиться.
– Развяжите меня, сучьи дети! Да я каждому башку разобью! Клянусь! А тебе, Гийоме, кишки выпущу и по земле размажу!
Гийоме пытается к нему подойти, но Мермоз лягается. Тогда тот заходит сзади и накидывает на рот платок, а потом завязывает, чтобы сержант больше не орал. Но он все равно ревет и пытается порвать путы, с неимоверной силой дергаясь то в одну, то в другую сторону, так что им приходится пустить поперек его груди еще одну веревку, уворачиваясь при этом от его ног.
В центре расположения части, в полукилометре от флагштока, на учебном плацу можно разглядеть тщедушную фигурку Пеллетье, перемещающуюся вокруг призывников. Мермоз видит, как тот размахивает руками, и рвется на свободу с еще большей силой. Хочет кричать, закусывает платок. Приглушенными, задыхающимися словами, наполовину застрявшими в ткани, он выкрикивает оскорбления в адрес Пеллетье и клянется его убить. Мермоз прилагает титанические усилия, пытаясь вырваться, крутясь туда и сюда, словно пойманный в сети хищник.
Три солдата со смесью ужаса и восхищения наблюдают за этим колоссом, отчаянно пытающимся то ли порвать путы, то ли вырвать из земли мощный стальной флагшток. И у них вовсе нет уверенности, что ему это не удастся.
Гийоме приказывает им вернуться в караулку, и они уходят, то и дело оглядываясь, словно привороженные этой поистине мифологической фигурой. Мермоз напрягает мускулы, и веревки глубоко врезаются в тело.
– Развяжи меня! – властно велит он сквозь ткань платка, бешено вращая глазами.
Гийоме отрицательно качает головой.
Сержант рычит и снова рвется из пут мощными рывками, цель которых – порвать веревки. Результат – содранная кожа на шее, откуда начинает сочиться кровь. Гийоме смотрит на него с тревогой, замешанной на нежности.
– Если ты за Пеллетье…
– Убью его! Прикончу! – цедит он сквозь зубы. И резкими рывками снова пытается освободиться.
– Ясное дело, ты его прикончишь, но тогда победит он. Тебя до конца жизни закроют.
– Ну и что? Это будет моя победа.
– Да нет же! Партия останется за ним. Ты что, не понимаешь? Даже если ты раскроишь ему череп этой железякой, чтобы его мозги потекли на землю, он будет смеяться тебе в лицо. Ведь тогда он добьется как раз того, к чему всегда стремился: чтоб ты гнил в каталажке, чтоб ты не летал. И значит, он получит все, чего хотел.
На мгновенье воцаряется тишина, и Мермоз наконец затихает и перестает биться в путах.
– Не доставляй ему этого удовольствия. Оно того не стоит. Пройдет месяц, и ты выйдешь за ворота и там, за ними, станешь классным гражданским летчиком, а он навсегда останется в этой чертовой казарме, где и подохнет. И если ты на самом деле хочешь урыть Пеллетье, сделай это своим презрением, не обращая на него внимания.
Мермоз затих, замер у флагштока, выбившись из сил. Его рука наконец расслабляется, пальцы медленно разжимаются, и железный прут, звеня, падает вниз.
Гийоме вынимает положенное караульному мачете и перерезает веревки. Мермоз в разодранной, забрызганной кровью гимнастерке, с перекошенным лицом в изнеможении сползает по флагштоку, пока не садится на землю.
Ефрейтор поднимает железный прут и направляется к воротам.
– Гийоме!
Гийоме оборачивается, они смотрят друг другу в глаза. Слова им не нужны.
Мермоза окончательно отстраняют от полетов и переводят в малозаметное подразделение при ремонтных мастерских. Теперь под его началом полдюжины проблемных солдат, проштрафившихся или попросту ни к чему не годных, чья работа – очищать от масла разные оставшиеся без дела детали. Солдатики недоверчиво смотрят на своего нового начальника, прибывшего в сопровождении шефа ремонтных мастерских. «Сержант-пируэтчик», как его называют за глаза, с издевкой. Это никчемные ребята, низшая каста наземного персонала, люди без чести – военной или какой-либо иной, и летчики в их глазах – эдакие цацы, что слишком много о себе воображают.