- Так точно.
- Повтори.
- Я буду вести себя послушно, поеду к Бёргу, докажу, что достоин стать телохранителем его дочери. Я оставлю продажу оружия и прерву все связи с бандой. Доволен?
Неразумные дети обижаются на взрослых по причинам, которые спасают их от бед и несчастий, потому что пытаются рано повзрослеть и доказать самостоятельность. Это свойственно не только подросткам, но и маленьким малышам. Родители не разрешают им оставаться без присмотра - дети кричат, им так хочется показать, как они выросли, чему научились. Детство - пора вихревого мышления, когда вокруг столько возможностей, которые, пока, не разгадать маленькому существу. Но Доминик не ребенок, не подросток, не юноша, он взрослый мужчина. И, тем не менее, его интересы остаются прежними: адреналин от запугивания слабых и беззащитных, ходьба по тонкой нитке над капканом правосудия, доверчивое отношение к боссам криминального мира и их шестеркам, ненависть к смирившимся с бытовым апокалипсисом современного мира законопослушным гражданам своей страны. На соседнем переднем кресле Ричард видел озлобленного мышонка, у которого постоянно отбирали кусок сыра. Доминика ловят, уродуют, используют - Дайсону мало, продолжает возвращаться в порочный круг.
- У тебя ко мне хоть грамм уважения имеется?
- Ты мне как отец, Рик. Я завязываю. И на этот раз я сдержу слово, потому что не хочу в тюрьму.
Негодование Ричарда спустилось с крыльца отрицательных эмоций на пару ступеней, сравнявшись с привязанностью, прочно застывшей на подъеме к крыльцу слабостей.
- Дашь повод засомневаться...
- Я связался с бандой, чтобы подзаработать. Если Бёрг меня берет, я завязываю. Мне не меньше твоего претит незаконный маразм, в котором увяз. Но я могу остановиться, только при условии наличия более подходящего места. Ты мне его предоставил, значит, я исправляюсь.
- Хорошо, - Ричард посчитал, что Доминик честен с ним. - Но чтобы я тебя возле Астры не видел. И, в память о матери, хватит бегать. У тебя есть жизнь, преврати ее в существование, а не выживание.
Выдернув ключи из замка зажигания, Ричард вышел под дождь. Зонт остался в багажнике, но вытаскивать его Фрост не захотел. Не задерживаясь на улице, он встал под козырек крыши бара. Люди, которых непогода застала врасплох, носились по тротуарам с обеих сторон шоссе. Большинство стремились к метро и железнодорожной станции. У каждого человека свои проблемы и своя жизнь, но Ричард завидовал тем, кому не приходится беспокоиться о том, что их близкие исчезнут, решив сбежать от сложностей.
Оставшись в машине в одиночестве, Доминик освободил самоконтроль от кандалов. Пять ударов - бардачок всмятку.
Первый удар в честь новой работы - нянчиться с малолеткой. Бонусы - мечта, но суть работы - полная хрень. Второй удар в память о Луизе - тупая школьница, нашла время и место, чтобы шляться по городу, сидела бы у себя в комнатке и не высовывалась, чтобы не мусолить глаза сходством с мертвецом. С самоубийства Луизы и начались опасные вылазки, приведшие Дома к мафиози, из-за которых ему вставили первый срок. Третий удар - за торговцев оружием. Соблазнили и направили по наклонной дорожке, хотя планировал начать с чистого листа. Четвертый удар - посвящение Рику. Добрый Рик, Рик-выручалочка, без которого Дом как без рук. И, наконец, самый сильный, пятый удар - во имя Астры и ее длинного языка. Эта сука разболатала Фросту о делишках его подопечного, больше некому. И Ричард даже подтвердил, что инфу слила длинноногая дрянь. Доминик бы и сам завязал с бандой, как только убедился, что Бёрг его берет в телохранители к дочери. Но Астру приспичило продаться, эту корову не обязательно пытать, дай ей пачку денег или сними штаны. Он представил, как бьет шалаву, как ее лицо и тело пухнет от синяков. Он давно не испытывал подобной ярости, когда пробуждалась жажда крови и насилия. Это было его психической болезнью, паранойей.
Последнее событие четверга, которое помнил Дайсон, завершалось на поломанном бардачке. Следующий же кадр - Ричард орет ему в ухо, будит.
- Встал я. Проснулся. Заканчивай истерить.
Свалившись с кровати, Дом приземлился на бок, здорово ушиб тазовую кость.
- Где ты провел ночь?
- Что?
Несмотря на резкое пробуждение, рефлексы у Доминика заработали без вступительной стадии, будто бы он и не спал вовсе. В тюрьме он всегда был начеку, особенно по ночам. Доминик огляделся. Он был в своей комнате: полупустой, зеленой и с однотипной мебелью из дуба. Одежды на Доме не наблюдалось, но он привык спать голышом. Женщина вторую половину кровати не занимала - обет не приводить тёлок домой не нарушен. Пустых бутылок тоже не валялось нигде.