– Я упакую. Скажи мне только вот что: как у тебя с деньгами?
– Думаешь, не потяну твой скайскейп? – иронически усмехнулась Этери.
– Скайскейп?.. Есть такое слово?
– Конечно, есть! Скайскейп – рисунок неба.
– Ладно. Так вот, скайскейп я тебе дарю.
– Не надо, – отказалась Этери. – Вот чего-чего, а денег мне хватает. Леван позаботился. Повесил на меня кучу разной собственности, пока мы еще вместе жили, и вся она теперь моя. Это не я, это он сам так сказал. Семнадцать процентов акций мне отдал. Не то что детям, еще внукам хватит. Дом на Рублевке теперь мой. Сам-то он своей золотуське диснеевский дворец строит на Новой Риге. Типа как у Максима Галкина.
Катя тем временем запаковала картину и протянула ее Этери.
– Я за нее запрошу тысяч шесть баксов, не меньше. А ты не возникай. Давай ваяй еще. Ты же у нас любишь повторные эскизы.
– Скайскейп невозможно повторить, – улыбнулась Катя.
– Ну а ты у нас будешь как Моне. «Стог сена. Впечатление».
– Вот в том-то и дело, что небо не стог сена. Небу не скажешь: замри, не двигайся.
– А стогу скажешь? – язвительно заметила Этери.
– А чего ему говорить, он и так стоит. Но вообще-то за Моне спасибо, польстила. Фира… если еще что-то понадобится… если просто захочешь поплакать в жилетку… В общем, ты знаешь, где меня найти.
Глава 2
Этери сдержала слово: через день приехала к двенадцати в Кривоарбатский переулок на прием к Софье Михайловне Ямпольской. В груди у нее словно сирена выла, до того ей не хотелось идти на эту встречу. Рассказывать чужому, незнакомому человеку о своей утрате, о своем унижении… У Этери была приятельница, несколько лет назад бурно расставшаяся с мужем. Свои переживания она изливала в толстых общих тетрадях и попросила Этери их прочитать. Этери прочла. Это был постыдный и мелочный бабский бред. «А помнишь, как мы ездили на дачу к Рыжовым, как нам было хорошо? Значит, уже тогда ты меня обманывал, значит, уже тогда у тебя была эта девка? А когда мы на выставку пошли и встретили твоих однокурсников? Ты меня представил как свою жену, а на самом деле ты уже тогда…» И далее в том же роде.
Этери посоветовала приятельнице не показывать эти тетрадки мужу, не унижаться, хотя та с маниакальным упорством порывалась их ему предъявить. «Нет, пусть прочтет, подлец! Пусть знает, какой он подлец!» Этери ее тогда еле отговорила. Но вышло еще хуже. Однажды эта приятельница столкнулась с бывшим мужем и его новой женой в ресторане. Этери при сем присутствовала. Брошенная жена устроила громкую публичную сцену. В кратком варианте пересказала подлецу содержание всех трех общих тетрадей. Даже драться пробовала, ее еле оттащили. А бывший муж холодно обронил:
– Если кому-то еще было неясно, почему я с тобой развелся, то теперь уж весь белый свет в курсе.
Словом, она унизила только себя. У нее началась истерика, и Этери выпало сомнительное счастье отвозить ее домой. Провести вечер в ресторане, в компании близких и приятных ей людей, в тот раз так и не довелось. Потом эта женщина узнала, что Этери поддерживает отношения с ее бывшим мужем. Не интимные отношения, боже упаси, просто приятельские, но ей и этого хватило. Она позвонила Этери с воплем: как ты могла?! Я считала тебя подругой!!!
После этого случая Этери перестала с ней общаться, хотя та еще много раз звонила, жаловалась на судьбу и одиночество. А теперь Этери чувствовала, что сама на грани такого же унижения. Правда, та бывшая приятельница через пару лет снова вышла замуж и даже уехала с новым мужем за границу, но Этери считала, что ей такая судьба не грозит. Никому она не нужна…
Но ей понравилась встретившая ее женщина. Этери не знала и никогда особенно не задумывалась, как должен выглядеть психиатр, но Софья Михайловна уж точно не походила на психиатра. У нее не было демонических черт и сверлящего взгляда. Маленькая, кругленькая, уютная старушка. Добрая бабушка. И кушетки – непременного атрибута работы психоаналитика – у нее в кабинете не было.
– Здравствуйте, – сказала она приветливо, – садитесь. Я вас слушаю.
Этери растерялась.
– Я не знаю, что говорить, – призналась она. – От меня муж ушел. Что я еще могу сказать?
– Вам тяжело, – подсказала Софья Михайловна. – Вы чувствуете себя униженной, незаслуженно обиженной.
– Ну… да.
– Что ж, случай весьма распространенный.
– Зачем вы мне это говорите? – обиделась Этери. – Думаете, мне легче оттого, что мой случай – не единственный?
– Нет, я прекрасно знаю: всем хочется, чтобы их случай оказался уникальным. Но я говорю правду. Таких случаев много.