— Время истекло. — Салли швырнул трубку на рычаг. — Я выезжаю.
Он задержался только для того, чтобы схватить с кофейного столика свой бумажник и автоматический пистолет калибра 0, 45, а потом взять автомат. В багажнике его машины лежал "ремингтон870", стандартное оружие для Джерико. Но в магазине "мосберга" в его ружейном шкафчике еще оставалась обойма. Салли не любил вступать в перестрелку, имея меньше пуль, чем необходимо.
— Ты перестраховался, парень. Неизвестно еще, понадобится ли тебе все это оружие, — пробормотал Салли, а пальцы уже схватили ствол и вытащили ружье. — "Ты не знаешь, хочет ли кто-то на нее напасть. Возможно, это Айрис болтает по телефону с подружками. А может, Джесси звонит домой, чтобы узнать, не передавали ли ей что-нибудь. И Линкольн, может быть, любит накручивать диск".
Логика не помогала. Чувство юмора с позором провалилось. Он уже вышел из дому и сидел в машине, включив магнитофон с записью "Что, если кто-то сегодня сделает первый шаг…".
Он мог бы добраться туда за полчаса. У нее там Линкольн. У нее есть этот чертов пистолет, и интуиция подсказывала ему, что она умеет с ним обращаться. Единственное, что его заботило: воспользуется ли? Сможет ли нажать на курок и уложить человека, если дойдет до дела?
Та женщина, которая открыла ему в первую ночь, могла бы. Но та женщина, которая его целовала… Эта заколебалась бы, а колебание могло погубить ее.
Может быть, ей и не понадобится ни в кого стрелять.
Может быть.
Но интуиция полицейского побеждала в нем умение логически мыслить. Что всегда было плохим признаком. Он выругался, когда светофор загорелся красным, а потом просто проскочил перекресток. Других машин на дороге не было.
Одиннадцать часов в Джерико — мертвое время.
Волосы у него на затылке встали дыбом, когда он осознал, насколько неудачно выразился. И вжал педаль акселератора в пол: машина рванула вперед.
С каждым кварталом инстинкт все сильнее подгонял его. Потребность добраться до Джеоли все возрастала. К тому моменту, как он свернул в тупик, он уже был готов к самому худшему. И вот что он увидел.
Ворота оказались распахнутыми. Черно-белая машина стояла у входа. Вторая находилась на полпути к дому на подъездной аллее. Похоже, все огни в доме горели. Десять-пятнадцать человек соседей толпились, оживленно обсуждая непривычное зрелище.
Ощущение ужаса охватило Салли к тому моменту, когда он припарковал свою машину и сунул свой значок под нос полицейскому, охраняющему дом от посторонних, когда тот попытался его остановить. Молодой парень пропустил его, извинившись, что не узнал сразу, и сообщил, что начальника выездной бригады зовут Изон. Салли кивнул, не доверяя своему голосу.
За свою карьеру он повидал сотен пять мест происшествий, но это имело отношение к нему лично. Профессиональная отстраненность улетучилась, и ему пришлось заставлять себя сохранять хотя бы видимость самообладания. "Скорой помощи" видно не было, следовательно, не было и никакой причины бежать по аллее к дому. Что бы тут ни случилось, все было кончено. Он опоздал, и ему осталось только собрать осколки.
На дорожке у юго-восточного угла дома лежало накрытое брезентом тело. Набрав воздуху, Салли остановился, присел и медленно приподнял край брезента.
Линкольн.
— Я же сказал, чтобы вас не вызывали,
Кинкейд. Черт побери, Тернер вполне справился бы, — громко пожаловался Ник Изон, подходя к нему. Тернер работал распорядителем на похоронах и одновременно был коронером в Джерико. — Этот случай не требует вмешательства крупного специалиста из большого города. Всего лишь перерезали парню глотку.
— Я это заметил. — Салли пропустил оскорбление мимо ушей.
Изон был ветераном с десятилетним стажем, основательным, но умом не блистал. Тип аккуратного служаки, который старался как можно быстрее закрыть дело. Он не одобрил приглашения в Джерико детектива со стороны, когда число их увеличилось до двух человек. С его точки зрения, это место следовало отдать ему, а не Салли.
Салли отпустил край брезента, а Изон сказал:
— У нас внутри еще одно тело.
Салли почувствовал, как у него внутри начинает кружить темный вихрь, когда этот человек выразил словами вслух то опасение, которое не давало ему покоя с того момента, как он свернул в бухточку. Поднявшись во весь рост и расставив для устойчивости ноги, он спросил: