— Первое, что я сделала, приехав в Техас, это начала брать уроки верховой езды. Преподаватель заявил, что я прирожденная наездница! — похвасталась она Мэтту с пленительной улыбкой.
— Никогда не видел наездника с такими внешними данными, — вставил Раф, появляясь из кухонной двери, заставив и Кит, и Мэтта виновато подскочить.
— Я обхожусь тем, что у меня есть, — беспечно сообщила Кит, вглядываясь в непроницаемое лицо Рафа. Как долго он подслушивал их разговор?
Его небрежная манера поведения и добродушная улыбка вроде бы свидетельствовали, что бояться ей нечего.
— Я пришел сказать, что обед будет готов через час, и посмотреть, не нужно ли вам чего-нибудь.
Кит покачала головой.
— Ну, если в этом дело, — начала она весело, переводя взгляд на усмехающегося Мэтта и улыбаясь сама, — я думаю, что выставлю отсюда вас обоих, чтобы опробовать эту великолепную ванну.
Через час пятнадцать слегка утомленная Кит открыла на стук в дверь черного хода. Это был Раф, выглядевший необыкновенно привлекательно в слаксах и двубортном голубом блайзере, одетом поверх белой шелковой рубашки без ворота.
— Я вижу, как все представительницы прекрасного пола, вы имеете привычку опаздывать, — поддразнил он, небрежно прислонившись к дверной притолоке. — Хотя я должен признать, что ожидание того стоило, — добавил он, откровенно оценивая взглядом гибкие контуры ее тела, мягко очерченные желто-белым платьем с красной отделкой в китайском стиле, с рукавами фонариком.
Никогда еще Кит не получала столько комплиментов и не чувствовала себя желанной, как от одного этого взгляда. Разумеется, рассудок предупреждал, что Раф просто разыгрывает роль предупредительного жениха. Она приняла равнодушную позу с оттенком некоторой усталости, зачем-то взбила свои разделенные пробором рыжие волосы.
— Боюсь, моему опозданию способствовал этот мохнатый маленький помощник, — сказала она нежно, указывая на Ноузи. Пес сидел посреди комнаты, как-то по-особому наклонив голову, и его высунутый дрожащий розовый язык придавал уморительное выражение квадратной мордочке.
— Вы предупредили о его любознательности, но забыли сказать, что он еще и воришка.
— Что он стянул?
— Похоже, он неравнодушен к дамскому белью, а еще ему нравится обматываться колготками, — доложила она таким обвиняющим тоном, что хозяин набедокурившей собаки поперхнулся от смеха.
— Это только часть его обаяния, — усмехнулся Раф и, обвив рукой ее талию, повел на веранду большого дома.
Круглый стол был накрыт белоснежной полотняной скатертью, разложены салфетки, вышитые цветочными узорами, посередине стояла декоративная хрустальная ваза с плавающими в ней зажженными свечами и разноцветными лепестками магнолии. Тереза приготовила восхитительную запеканку из цыплят с рисом и миндалем. Во время обеда царила непринужденная атмосфера, и Кит понравилось, какой характер носили разговоры. Она смогла больше узнать о том, как разводят на ранчо лошадей, и сама живо обсуждала с Рафом и Мэттом последние новости.
Заручившись обещанием Кит совершить с ним раннюю утреннюю прогулку верхом. Мэтт после десерта извинился и исчез, Раф отправился приготовить пару послеобеденных коктейлей, а Кит прогулялась к бассейну полюбоваться поздним закатом. Она размышляла о том, что, проснувшись сегодня утром, она и представить себе не могла, что день закончится так далеко от ее квартирки на чердаке. Она попала, пусть ненадолго, в совершенно другой мир. На всем происходящем в течение этого дня лежал отпечаток нереальности. Однако реальностью был серебристый шнауцер, который во время обеда постоянно тыкался ей носом в ногу, выпрашивая лакомые кусочки, и теперь трусил рядом с ней.
Кит уселась в шезлонг и машинально почесывала Ноузи за ухом, когда вернулся Раф. Она взяла протянутый им бокал с бренди, вежливо поблагодарила и, поколебавшись, завела разговор на тему, которая, несомненно, вызывала у него отрицательную реакцию.
— Мне не хотелось бы портить такой замечательный вечер, — проговорила она медленно, но, увидев, как Раф нахмурился, заторопилась. — Просто… вы ведь не знаете, когда вернется Трейси, и наш спектакль может затянуться на неделю, а я… ну, просто я не привыкла сидеть без дела целый день. С шестнадцати лет я начала работать. Боюсь, жизнь в роскоши и безделье сведет меня с ума. Можете ли вы это понять? — Она умоляюще посмотрела на него своими большими голубыми глазами.
Он изучал ее милое лицо в сумеречном свете, и в какой-то момент было похоже, что он собирается что-то сказать. Потом он решительно встряхнул головой, будто приводя себя в чувство. Он отставил свой бокал, резко поднялся и встал перед ней, широко расставив ноги и засунув руки в карманы брюк.