— Я прекрасно знаю, что делаю, — прорычал он. Его пальцы зарылись в копну рыжих локонов, посыпались заколки, и на подушки пролился шелковый ливень ее волос. Он уткнулся головой в изгиб ее шеи, а ловкие пальцы уже расстегивали пряжку, скрепляющую платье на плече.
— Я хочу тебя, Кит, — произнес он, отводя в сторону мягкую материю и беря в свои ладони ее полные груди, не отрывая взгляда бархатных карих глаз, горящих желанием, от ее голубых, будто светящихся в полумраке. — Я сделаю так, что ты тоже захочешь меня.
Его рот был восхитительно теплым и страстным, когда он снова приблизил его к припухшим губам Кит, теперь уже нежно целуя их. Раф ласково гладил ее трепещущее тело, успокаивая, отгоняя охватившую ее панику от его внезапной вспышки гнева.
Его поцелуи и ласки пьянили сильнее выпитого бренди, лишали сил и желания сопротивляться. В конце концов ее тело стало ныть от желания, и она начала тихо постанывать от растущего возбуждения. Годами она жаждала любви, страдала от ее отсутствия, хотела быть желанной. Раф давал ей то, чего, как она себя убедила, не бывает, и теперь она с жадностью отдавалась новым ощущениям.
Перебирая пальцами его густую шевелюру, Кит крепко прижала голову Рафа к своей груди, вздрагивая от прикосновений его теплых губ и влажного языка, описывающего круги вокруг ее набухших сосков.
Его дыхание учащалось. Приподняв юбку, он стал ласкать левой рукой нежную кожу внутренней поверхности ее бедер, а большим и указательным пальцами правой ласково пощипывать твердые соски, одновременно осыпая лицо девушки горячими поцелуями.
— Я позабочусь о тебе, — бормотал он хрипло, — я могу дать все, что ты только пожелаешь.
Его левая рука поднималась все выше, к воздушному кружеву ее бикини.
Как ей хотелось заглушить остатки здравого смысла и покончить наконец со своей неискушенностью. Но переполнявшие ее страсти начали утихать под натиском разума.
Она совершала ошибку, принимая секс за любовь. Раф хотел платить ей за обладание ее телом. Она всегда осуждала свою мать за то, что та принимала от мужчин деньги и подарки. А разве Кит не собирается сделать то же самое?
Кит похолодела, тело ее напряглось и уже перестало быть таким податливым и отзывчивым, как всего лишь минуту назад.
— Перестань, Раф. Я не хочу тебя. — Ее голос прозвучал с силой и твердостью, желание улетучивалось с каждой секундой.
Что-то необычное в ее интонации неожиданно подействовало на Ноузи. Серебристый шнауцер вылез из своего укромного уголка, и в горле его глухо клокотало рычание.
Раф потряс головой, удивленный таким внезапным поворотом событий. Кит воспользовалась этим замешательством, выскользнула из его объятий и вскочила на ноги. Дрожащими пальцами она старалась застегнуть пряжку на платье.
— Пожалуйста, уходи. Просто уходи, — приказала она, все еще ощущая, как горит ее кожа.
Раф медленно поднялся. Грудь его тяжело вздымалась, дыхание было прерывистым.
— Кит, я…
— Убирайся! — потребовала она сердито, избегая его взгляда. Пес снова глухо зарычал, теперь он уже стоял настороже у ноги Кит. А потом она услышала, как хлопнула дверь.
8
Кит пыталась успокоить ноющую боль в висках, массируя их подушечками пальцев. Она не отрывала взгляда от разбросанных на постели одежды и сумок. Она упаковывалась и распаковывалась уже раз десять и наконец остановилась на большой дорожной сумке, в которую побросала самые необходимые вещи. Застегнув молнию, она обхватила сумку обеими руками и крепко прижала к груди, как будто надеялась, что это поможет утихомирить сильно бьющееся сердце.
— Так будет лучше для всех, — поведала она Ноузи. Серебристый пес вскинул морду и поднял обычно свободно висящие уши, следя за каждым движением девушки. Она улыбнулась ему и, присев на краешек кровати, почесала его крепкую шею. Собака ни на секунду не отходила от нее в течение всей этой ночи. Четыре лапы и две ноги вытоптали дорожку на светло-голубом ковре, когда Кит металась по комнате, пытаясь привести в порядок мысли и чувства, обуревавшие ее после ухода Рафа.
И опять Кит вынуждена была с горечью признать, что сама ускорила ход событий. По дороге домой из загородного клуба она постоянно твердила о Трейси, не сознавая того, как, должно быть, расстроен Раф, увидев ее с другим мужчиной. Кит сама заводила его своей болтовней, пока нараставшие в нем гнев и отчаяние не вылились в безрассудный порыв, который так возбудил их обоих.