Владимир (возмущенно). Не мог подождать? Поццо. Да нет, нет, почему же не спросить. Нужны ли мне эти косточки? (Ворочает их кнутовищем.) Нет, мне лично они больше не нужны.
Эстрагон делает шаг.
Но...
Эстрагон останавливается.
Но в принципе кости достаются носильщику. Следовательно, у него и надо спросить.
Эстрагон поворачивается к Лакки, мнется нерешительно.
Ну, спросите, спросите у него, не бойтесь, он вам скажет. Эстрагон подходит к Лакки, останавливается перед ним. Эстрагон. Месье... извините... месье.
Лакки никак не реагирует. Поццо щелкает кнутом. Лакки поднимает
голову.
Поццо. С тобой говорят, свинья. Отвечай. (Эстрагону.) Спросите, спросите еще.
Эстрагон. Извините, месье, эти кости, они вам нужны?
Лакки долго смотрит на Эстрагона.
Поццо (в восторге). Месье!
Лакки опускает голову.
Отвечай! Хочешь ты эти кости или нет?
Лакки молчит. Эстрагону.
Они ваши.
Эстрагон бросается к костям, хватает их и начинает грызть. Однако это странно. Это с ним впервые, до сих пор он никогда не отказывался от костей! (Посматривает с беспокойством на Лакки.) Недоставало еще, чтобы он выкинул штуку, свалился больной, на мою голову. (Дымит трубкой.)
Владимир (взорвавшись). Это позор!
Молчание. Эстрагон, остолбенев, перестает глодать, водит глазами, смот- рит по очереди то на Поццо, то на Владимира. Поццо совершенно спо- коен. Владимир все больше и больше смущается.
Поццо (Владимиру). Вы имеете в виду нечто определенное?
Владимир (с отчаянной решимостью, бессвязно и запинаясь). Обращаться так... с человеком... (Показывает на Лакки.) Я считаю это... для человеческого существа... нет... это позор!
Эстрагон (не желая отставать). Срам! (Снова принимается глодать кости.)
Поццо. Вы взыскательны. (Владимиру.) Сколько вам лет, не сочтите за нескромность? (Молчание.) Шестьдесят? Семьдесят? (Эстрагону.) Ну сколько ему может быть лет? Эстрагон. Спросите его.
П о ц ц о. Я нескромен. (Выбивает трубку о кнут, встает.) Мне пора. Спасибо за компанию. (Раздумывает.) Или, может быть, выкурить еще трубочку. Что вы на это скажете? Они не говорят ничего.
О! Я слабый курильщик, совсем слабый, не в моих привычках курить две трубки подряд, это (прикладывает руку к сердцу) вызывает у меня сердцебиение.
Пауза.
Никотин — он всасывается, несмотря на все предосторожности. (Вздыхает.) Ну, что поделаешь.
Молчание.
Но вы, может быть, не курите? Нет? Да? В конце концов это неважно.
Молчание.
Но как же я сяду — так, чтобы это было непринужденно, теперь, когда я уже поднялся? Чтобы не показалось, будто я... как бы это сказать... будто я ослабел. (Владимиру.) Простите, вы что-то сказали?
Молчание.
Может быть, вы ничего не говорили?
Молчание.
Это не имеет значения. Посмотрим... (Задумывается.)
Эстрагон. Ах! Вот так-то лучше! (Сует кости в карманы.)
Владимир. Идем.
Эстрагон. Уже?
П о ц ц о. Одну минутку. (Дергает веревку.) Стул! (Показывает кнутом.)
Дакки переставляет стул.
Еще! Довольно! (Он снова усаживается.)
Дакки пятится, возвращается на прежнее место, поднимает чемодан и
корзинку.
Ну вот, я снова сижу. (Начинает набивать трубку.) Владимир. Идем.
Поццо. Надеюсь, я вас не гоню? Побудьте еще немножко, вы об этом не пожалеете.
Эстрагон (чуя подачку). Мы не спешим.
Поццо (раскурив трубку). Вторая всегда уже не то (вынимает трубку изо рта), не то, что первая, я хочу сказать. (Снова берет трубку в рот.) Но все-таки приятно. Владимир. Я ухожу.