– Надевай! – скомандовал отец.
Мой брат недоверчиво надел их.
Затем отец вытащил яркую в клеточку рубашку, новенькие, хрустящие, пахнущие кожей ботинки, и через пять минут оборванец исчез, а вместо него стоял одетый с иголочки манекен. Мать даже зачем-то прикрепила к груди Вада голубой бант.
Затем наступила моя очередь. Мне отец вручил ремесленную форму. Был даже ремень с большущей пряжкой. Я лишь несколько человек видел в городе в такой форме, и то она у них была потрепанной.
Родители принялись вертеть нас во все стороны. Мы послушно вертелись. Мать ахала и охала.
– Какие вы у меня красавчики! – восхищалась она.
– Ну, а теперь давайте поиграем, – предложил отец. – Я буду серым волком, а ты, Вадик, козленком… Садись мне на спину.
Если бы нам вчера сказали, что Вад сядет верхом на Диктаторе и он будет возить его по комнате, мы бы в лучшем случае рассмеялись.
Когда серый волк основательно взмок, он дал нам по кулечку конфет и сказал:
– А теперь до вечера идите куда хотите.
Мы постояли немного, а потом вышли на улицу.
– Чевойт он? Подлизывается, что ли? – спросил Вад. – На кой мне этот костюм? Меня не купишь.
Однако чувствовалось, что мой брат доволен. Правда, он тут же сорвал бант и бросил его в крапиву.
– Пошли сходим к бухгалтеру, – предложил я. – Вот удивится.
Мы отправились в банк. По дороге у окна парикмахерской мы остановились, потому что изнутри на нас таращили глаза два расфуфыренных типа. Вад показал им язык. Один из типов ответил тем же. Я погрозил ему кулакам. Другой погрозил мне. Мы презрительно отвернулись, та парочка тоже. Оказывается, это мы отражались в зеркале.
Мы пошли дальше. Прохожие пялились на нас. Особенно девчонки. Они даже шли задом наперед, лишь бы подольше видеть нас. Одна так засмотрелась, что наткнулась на столб.
Мы пошли быстрее, но лишь еще больше привлекли к себе внимание.
– Гляди, артисты приехали! – сказала одна тетка другой, показывая на нас.
Хорошо, что Вад догадался сорвать бант.
Когда мы вошли в тесную комнату бухгалтерии банка, все даже перестали работать. Семен Абрамович поспешно встал и вывел нас в коридор.
– Здравствуйте, Семен Абрамович, – сказал я.
– Здравствуйте.
Мы помолчали. Бухгалтер достал расческу и расчесался.
– Это… он вам купил?
– Ага…
Семен Абрамович пощупал мою ремесленную форму.
– Шевиот. Жарко небось?
– Нет, ничего.
– Тебе бы белый китель надо. Я когда ездил в область, видел. Очень красивый.
Семен Абрамович еще расчесался, обдул расческу и спрятал ее в карман.
– Как живете? Я слышал, он бьет вас?
– Да так, иногда…
– Чего врешь? – оказал Вад. – Не иногда. У меня видите, какие уши стали длинные? И «Робинзона Крузо» он разорвал. Говорит, мы с него берем пример.
– Ай-ай-ай, – покачал головой бухгалтер – Робинзона жалко. А как… мать?..
– С матерью они заодно.
– Мать вы не обижайте… она у вас хорошая…
– Да мы ничего… С матерью жить можно…
Из дверей высунулась женская конопатая физиономия:
– Семен Абрамович, вас к телефону.
– Сейчас… Вы заходите, ребята…
Мы поплелись на улицу.
– Если бы он пришел чуть позже, – сказал Вад. – Представляешь, какой бы у нас был отец!
– Теперь что толку… Пошли на минное поле.
Если бы перед безотцовщиной предстал скелет фрица, увешанный с ног до головы пистолетами и фонариками «Даймон», то она, наверно, удивилась меньше.
– Привет! – сказал я, но ответа не получил. – Картошка есть?
– Есть… – выдавил Малыш, не отрывая глаз от клетчатой рубашки Вада.
Мы подошли к костру и взяли по картошине. Вокруг валялись кости, зола, и пришлось есть стоя. Безотцовщина глядела на нас во все глаза, словно мы действительно были артисты.
– Садитесь, – предложил Рыжий.
– Мы постоим…
– Костюмчики боитесь испачкать? – усмехнулся он.
– Ты угадал.
– Гдей-то вы слямзили? – опросил Дылда.
– Мы не слямзили.
– Это им отец купил, – догадался Малыш.
– Да?
– Да…
– С чего это он?
– Так положено, – опять сказал за нас Малыш. – Отец всегда все покупает.
Дылда подул в огонь.
– Суп будете?
– Нет, мы уже наелись.
– Мы хлеб с колбасой дома ели, – зачем-то соврал Вад. – И конфеты есть.
Мы протянули безотцовщине кулечки со слипшимися конфетами. Каждый осторожно взял по шарику и осторожно положил в рот.
– Сладкая, – удивился Дылда.
– А внутри варенье! – разгрыз Малыш. – Здорово!
– Дерьмо! – Рыжий выплюнул конфету в огонь.
– Еще хотите? – спросил я.
Дылда задумался.
– Угостите девочек, – сказал Рыжий. – Может, дадут послюнявить щечку.
– Пойдемте на горох, – предложил я.
– Костюмчики запачкаете, – опять съязвил Рыжий.
До чего же злой парень.
– Ну тогда мы пошли вдвоем…
– И я с вами! – вскочил Малыш.
– Разомнусь и я, – поднялся Дылда.
Лишь Рыжий остался сидеть у костра.
Не успели мы отойти, как послышался топот. Нас догонял Рыжий. Он тащил обмотанную тряпками каску.
– А как же супчик? – спросил он.
– Не надо. Спасибо, – вежливо поблагодарил я, удивленный такой нежной заботой.
– Гребуете? Папина конфетка вкуснее?
– Почему же… Просто не хочется.
– А вы все же поешьте!
Рыжий опрокинул на меня каску. Остатки супа он аккуратно выплеснул на Вада. В тот же момент мой брат кинулся ему под ноги. Я схватил Рыжего за «шкирку». Но тот и не думал убегать.
– Бей! Бей! Паршивый Нерон! – закричал он.
Я не стал себя долго упрашивать. Рыжий стоял, как пень. Когда не получаешь сдачи, драться неинтересно.
Проклиная ненормального, мы стали счищать с себя суп.
Но тут Рыжий схватил земляной ком.
– Может, земличкой припудрить?
Ком угодил мне в грудь. Теперь возмутился даже Дылда.
– Ты что делаешь, псих? – закричал он.
– Я им еще не так! Нероны паршивые! Чтобы больше не приходили сюда! Дерьмо тут всякое будет ходить!
Вад схватил камень, но я не дал ему размахнуться.
– Не надо. Он тронулся. Пойдем помоемся на речку.
– Эсэсовцы! Черные эсэсовцы! – кричал нам вслед Рыжий. Он имел в виду мою черную ремесленную форму.
Мы тщательно постирали «эсэсовскую» форму, но было ясно, что ей настал конец.
– Прибьет, – сказал Вад, оглядев меня.
– Пошли на горох. Семь бед – один ответ.
Авес Чивонави
Я надеялся, что родители уже спят и расправа буде отложена до утра. Но окна нашего дома были ярко освещены.
Я взобрался на завалинку и заглянул в окно. Отец сидел за столом и смеялся. Рядом с ним была мать. Она тоже смеялась. А напротив них сидел незнакомый человек со странным лицом, словно составленным из кусочков, как лоскутное одеяло, и рассказывал что-то, наверное, очень смешное, потому что ему удалось рассмешить даже отца. На столе лежало и стояло много всякой всячины, даже настоящая колбаса.
– Ну чего там? – дернул снизу меня Вад.
Я помог ему подняться. Мой брат проглотил слюну.
– Пошли, – сказал он. – Будь что будет…
– Вот они! – сказал отец.
– Ах! – ахнула мать.
Я именно так все и представлял себе.
– Вот полюбуйся, – сказал отец, обращаясь к человеку с лицом, похожим на лоскутное одеяло – Сегодня продал свои золотые часы, одел их, а к вечеру – посмотри.
Гость, видно, был веселым человеком, но даже его наш вид привел в уныние.