- Что? А, да, Джоан сначала училась в пансионе в Филадельфии, а теперь живет у тетки в Нью-Йрке, берет там какие-то уроки вроде музыки, живописи и французского языка, так что можете забрать назад свою шутку про хорошие манеры и шелковые платки. Впрочем, каждый год на месяц-другой к отцу, в наши дикие места, она обязательно приезжает. Обычно это случается летом.
- Скажите, а с Уэбстером они случайно не знакомы? - Кинзи уставился на меня стараясь уловить все, что могло бы отразиться на моем лице. Уж не знаю, что хотел заметить газетчик, и что такое особенное выражает лицо человека, говорящего чистую правду, но я сказал так, как есть.
- Да, знакомы, и, между нами, мне кажется, что они нравятся друг другу, хотя у каждого из них по этому вопросу имеется свое "но". У Джоан в Нью-Йрке есть вроде как ухажер, только повышение до звания жениха ему не светит. У Эла свой взгляд на то, каким образом стоит ухаживать за его дочерью.
- А Уэбстер?
- Что Уэбстер?
- Вы говорили, что у него тоже есть "но".
- А его "но", - я ухмыльнулся, - состоит в том, что он еще лет пять будет ходить кругами вокруг девчонки, пока решится сказать ей самые первые слова, прилагающиеся к такому случаю.
- Знаете, о чем я подумал, мистер Макинтайр? - газетчик сглотнул и с сожалением посмотрел на пустой стакан в своей руке. - А не игра ли все это? Вы говорите, Уэбстер имеет виды на дочку мистера Хендерсена? Не может ли случиться, что ваш Джимми только с виду так прост и робок? Нет, я ничего такого не утверждаю и не знаю про тонкости и детали его плана, но вы не думаете, что вашему управляющему было бы проще всего и подсыпать порошок в кофе, а затем и подкрасться к вам ночью?
- Хм, вон вы куда клоните, - я откинулся на спинку своего стула. -Уж не намекаете ли вы на то, что Джимми и тот жених из Нью-Йорка - это один и тот же человек?
- Нет, ничего такого я не говорил. - Поспешил успокоить меня Кинзи, продолжая сжимать свой стакан, но за стакан я не волновался, по виду Сэм не был похож на парня, способного раздавить такую посудину голыми руками. - Я совсем не знаю вашего управляющего, и никогда не слышал о том, другом, который тоже из Нью-Йорка, но выгода для молодого человека в случае смерти мистера Хендерсена видна невооруженным глазом. Я имею в виду наследство. Как по-вашему?
- Вот что, Сэм, я предлагаю эту вашу загадку отложить до завтра.
- Почему?
- Дело в том, что еще позавчера на имя Эла пришла телеграмма, - я для убедительности похлопал себя по карману пиджака. - И это все потому, что Галбрейт в понедельник телеграфировал в Нью-Йорк о ранении Хендерсена и чуть не до смерти перепугал его дочь. С завтрашним экспрессом она уже должна приехать в Уэйко. А вы думали, почему я без всякого дела торчу здесь столько времени? Должен же кто-то встретить Джоан... Да, Сэм, если вы надумаете продолжить расследование в ее присутствии, постарайтесь каким-нибудь дипломатическим образом обставить свои действия, вы ведь теперь тоже неплохо разбираетесь в вопросах чести и приличий. Договорились?
* * *
Попрощавшись с Кинзи, я подумал, что и вправду засиделся здесь, в городе, и пора бы мне уже собираться домой. Однако, перед этим я все же из вежливости решил сказать несколько слов Картеру. В конторе шерифа Галбрейта я не застал. Там вместо него за столом сидел незнакомый малый в рубахе, расстегнутой на несколько пуговиц больше, чем это обычно принято в официальных учреждениях. Где мне найти Картера, он не знал, зато сумел изобразить на лице выражение крайней занятости, хотя, по-моему, единственное, чем он был занят - это выращиванием у себя под носом тщательно взлохмаченных усов песочного цвета. Выдающихся успехов в предприятии с усами на его лице я не заметил и уже собрался уходить, когда в дверях образовался Галбрейт. Я поздоровался. Он же только удостоил меня кивка и какого-то недовольного бурчания.
- ... на этот раз, Макинтайр, вы верно задумали улизнуть из города, и почему-то решили меня об этом предупредить? - Услышал я , когда, наконец, смог различать издаваемые им звуки.
- Да, я хочу уехать сегодня или завтра утром, еще не решил.
- И что? Вы зашли со мной попрощаться? - Помощник шерифа снял шляпу и уселся на свое место. Удивительно, я и не заметил, куда подевался усатый тип.
- Не совсем, - я убедился, что Галбрейт удобно расположился на стуле. - Думаю, что еще загляну к вам перед самым отъездом, тогда и попрощаюсь, хорошо?
На улице стояла настоящая жара. Только на днях я листал календарь и знал наверняка то, что лето еще не наступило окончательно, но здесь, в Уэйко, трудно было в это поверить. Здесь не дул свежий ветерок, а если и дул, то пыль, поднятая им лишь, набивалась в глаза и в нос. В городе ни зрение и ни обоняние не кричали от восторга и не замирали в восхищении от тонких, волнующих, чуть пряных ароматов и ярких, сочных красок. Густой и прозрачный мед воздуха настоянный на океане цветущих трав не наполнял этот мир до самого горизонта. Я придирчиво осмотрел самое не выцветшее из того, что попалось мне на глаза - пронзительно голубое небо, оборванное со всех сторон крышами и заборами, не нашел на нем ни единого облачка и зашагал к вокзалу.
Вокзал, почта, распивочная и каморка чистильщика сапог помещались в одном скромном даже по местным меркам здании. У окошечка железнодорожной кассы не было ни души. Я купил свежую газету за стойкой напротив, под вывеской почтового ведомства с намалеванными черной краской сигнальными рожками, и устроился ровно в пяти шагах за почти что чистым столиком. Похоже, ни одному из здешних предприятий не грозили успех и процветание, потому что чистильщика обуви вообще не оказалось на своем месте, а бармен безропотно наполнил мой стакан содовой и даже не удосужился состроить кислое выражение на лице, когда я отказался от виски.
Мне удалось до конца прочесть передовицу о грядущих успехах орошения земель в западных штатах. Потом я просмотрел заметки о происшествиях и уже добрался до объявления об открытии "Курсов достоверных предсказаний и оккультных учений Индии", когда у кассы появился мой знакомый. Кинзи окинул взглядом расписание поездов, коротко поболтал с кассиром и купил билет. Ну, а что еще можно купить в билетной кассе? Прежде чем он попытался выйти за дверь, я окликнул его, отсалютовав стаканом. Газетчик кивнул мне, присел за мой столик и удивленно повертел головой, как бы недоумевая, отчего нам одновременно пришла в голову мысль посетить это унылое место. Вместо ответа я только широко улыбнулся и достал револьвер.
- Сэм, вы лучше положите руки на стол, а то в магазине у Миллера мне недавно показывали крохотную никелированную игрушку, вроде помеси дамской пудреницы с машинкой для свертывания папирос. Говорят, что подобные вещицы сейчас в большой моде. Никогда и не скажешь, что такая может лежать в кармане, если не знаешь наверняка. А тот парень, что хотел продать мне эту безделушку, утверждал, что пуля из нее с десяти шагов может уложить даже очень здорового человека. Представляете?