— Вот так вкратце выглядит перечень преград, препятствующих Любви, — подытожила я. — На практике — еще разнообразнее.
— Я понималь, — тихо сказал Анхель. — Я это проходиль. Я хотель бы предлагать… объяснений.
— Да, Анхель, мы внимательно случаем, — подбодрила его я. — Излагайте.
— Главный враг любви есть разный страх. А страх чаще всего бываль ложный, потому что это есть измышлений ума. Я тоже придумаль себе идей, хотель осчастливить все человечество. Но я не быль счастлив сам. Нельзя дать счастье, если у тебя его нет. Как дать то, что ты сам не имеешь? И люди меня бесиль, потому что не хотель быть счастлив, как я говорю. Я ошибалься, жестоко ошибалься…
— Я поняла, — сказала Светка. — Никто не может быть счастливым рядом с несчастным человеком. Это ведь опять про наши отражения! Да, Вероничка?
— Да, Светик. Я понимаю так: если в человеке нет Любви — как же она отразится? Понимаешь, Любовь должна быть не в ком-то другом, а в тебе!
— И вот еще — про жертву во имя Любви, — продолжала осмысливать Светка. — Я не могу понять: вот я жертвовала многим для того, чтобы сохранить отношения, шла на уступки, какими-то принципами поступалась. Но в ответ — никакой отдачи! Наоборот — садились на шею и начинали помыкать. Знаете, как обидно? За что страдала-то???
— Я думаю, жертва оправдана, когда ты делаешь это бескорыстно, — подумав, предположила я. — Понимаешь, это когда ты от души чем-то поступаешься ради другого и знаешь, что он не оценит и даже не заметит, и не отплатит, но просто даришь ему это, безвозмездно! То есть не когда ты от души отрываешь, а когда душа при этом поет и в полет рвется! Вот это настоящая жертва во имя Любви, как я понимаю!
— О, это ви так чудесно сказаль, фройляйн Вероника! — встрял Анхель. — Твоя душа есть птица и воспариль в облака! Как это есть прекрасно!!! И тебе не жалько отдаваль, потому что у тебя есть много! Я есть восхищен ваша мудрость!
— А вот скажите-ка, господа ученые, а как это — «не жалко отдавать»? — вмешалась Светка. — Вот у меня сестрица. Семья, любовь, счастливый брак и все такое. Но у него все время какие-то романы на стороне! Нет, из семьи не уходит, и в дом все тащит, хозяйственный такой мужик. И дети его обожают. Но погуливает! А она его любит! И что же ей теперь делать??? Самой мучиться и делать вид, что все нормально, или его прогнать и одной куковать, зато в спокойствии? Что тут в жертву лучше принести? Его интересы или свои? Объясните мне, я не понимаю…
Честно говоря, я и сама немного озадачилась. Действительно, неоднозначная ситуация. Как быть, если он не желает отказывать себе в увлечениях на стороне, а она не желает это терпеть и никто не хочет поступиться своими интересами? Но и разбегаться тоже не хотят! Вот где задачка с двумя неизвестными! Анхель тоже помалкивал — видать, переваривал условия задачи. Ну, у него опыта семейной жизни и вовсе не было, так что куда ему…
— Светик! Погоди! Недавно я на эту тему видела интересный рассказ — в каком-то журнале, сейчас найду! — Я вскочила и кинулась к письменному столу. — Здесь? Нет… Или здесь? Ага! Нашла!!!
История восьмая
СОЛНЕЧНЫЙ ПЕС
от, кто пережил предательство, меня поймет.
У моего любимого мужа, с которым мы строили Свой Мир целых двадцать лет, съели пуд соли, прошли сто дорог, построили дом (и не один!), вырастили дерево (и не одно!), вырастили сына (и не одного!), и что там еще положено, как оказалось, есть Другая Женщина. Да нет, что я говорю! — другие женщины. Много и разные. И выяснилось все это, можно сказать, в одночасье.
Я никогда не считала себя слабой. Но этот удар меня подкосил. В боксе это, кажется, называется апперкот. Или нокдаун. В общем, неожиданно и очень, очень больно. И не было в углу доброго тренера, который обмахнул бы меня полотенцем и дал попить воды. Болельщики — были. Одни болели за меня, другие — за мужа. Но я все это наблюдала, как сквозь толстое стекло. Мне было не до публики. Нокдаун, понимаете ли…
Мысли метались, как куры, когда в курятник заберется хорек. Мой любимый муж оказался тем самым хорьком, и мысли-куры его боялись. И метались, пытаясь спастись, а значит — спасти меня. «Наверное, так и сходят с ума», — поняла я. Честно говоря, неплохой выход. Сойти с ума — и не думать больше об этом. Сидеть перед добрым доктором в белом халате, задающим разные вопросы, и нести всякий бред. Я сумасшедшая, мне можно.
Останавливала мысль: это что же, мне — шесть квадратных метров в психушке, а ему — вся остальная жизнь? Несправедливо!!!! Во мне закипала холодная злость. Злость давала силы не сойти с ума, не нажраться водки до улета, не покончить с собой.